— Что за животное рычит здесь среди ночи! — недовольным тоном вскричал маркиз. — Если он будет реветь так всякую ночь — право можно повеситься.
— Голос недурен. Если бы он пел что — нибудь веселое — это еще ничего, но эти старые, погребальные арии просто невыносимы. Как, дорогая моя, ты плачешь? Эта заунывная песня расстраивает тебе нервы? Надо разыскать этого трубадура и помешать повторению серенады. Голос, кажется, доносится из развалин.
— Нет, нет, Беранже! Если моя просьба что — нибудь значит для тебя, то я прошу не мешать певцу, кто бы он ни был! Эта песня, к тому же, мне очень нравится. Поэтому, прошу тебя, оставь певца в покое.
Глава III
Следующее утро маркиз посвятил осмотру своих новых владений. Домой он вернулся в отличнейшем расположении духа и позавтракал с большим аппетитом. Остальное время до той минуты, когда ему нужно будет ехать встречать Мушку, он решил посвятить жене, но Алиса оставалась холодна и малообщительна. Беранже, обиженный тем, что его любезности так плохо ценятся, решил ехать немедленно же.
Итак, он вскочил на велосипед и отправился прямо к Бертрану, которого застал озабоченным и в отвратительном расположении духа. На вопросы маркиза о причинах его раздражения он отвечал сначала уклончиво. Когда же бутылка старого вина немного развеселила его, достойный Карл поведал своему другу, что источник его благосостояния — старая дура, владеющая большим мыловаренным заводом и другими недвижимостями. Эта старуха безумно влюбилась в него и готова отдать ему все, чтобы только сохранить его любовь.
— Все это было бы ничего, если бы эта старая ведьма не была ревнива, как тигр. Она ревнует меня даже к жене и устраивает мне тысячу неприятностей. Теперь ты сам понимаешь, как тяжела для меня любовь этой почтенной старушки.
— В таком случае, отчего ты не прогонишь ее к черту, раз твое благосостояние обеспечено?
— Пока я не могу этого сделать. Она должна еще передать мне в полную собственность виллу, которой владеет здесь. Может быть, ты заметил белый домик в итальянском стиле, по левую сторону дороги?
— Чудная вилла.
— Ну вот, когда я буду владеть ею, можно будет бросить старуху. А пока дело вот в чем: она только что вернулась из Парижа, где у нее большой процесс, и конечно, пожелает видеть меня сегодня. Вот это — то и портит мне расположение духа!
— Любишь с горочки кататься — люби и саночки возить, — со смехом ответил Беранже.
Чтобы развлечься немного, оба друга сделали прогулку. Затем Бертран увел Беранже к себе и представил его жене.
Кларисса Бертран была худенькая, довольно красивая блондинка. Только страшная и болезненная бледность несколько портила ее наружность. Она была в изящном светлом платье, с живым цветком в волосах. Красивого и аристократического друга мужа она приняла с особой изысканностью. Завязался оживленный разговор. Кларисса тотчас же стала флиртовать с Беранже, нисколько не стесняясь присутствия мужа, который, впрочем, казался очень озабоченным и нисколько не ревновал ее.
Когда после обеда все перешли на террасу пить кофе, Бертрану подали письмо. Он небрежно прочел его и сунул в карман. Затем, пользуясь минутой, когда Кларисса вышла из комнаты, он шепнул Беранже:
— Это письмо от почтенной старушки. Я должен сейчас же ехать к ней. Ты же, будь так добр, оставайся и займи Клариссу, чтобы она не шпионила за мной. У тебя хватит на это времени, так как теперь только шесть часов, а Мушка приедет только в восемь.
Маркиз, понимавший теперь всю тяжесть супружеского ига, изобразил знак согласия. Однако, лично он предпочел бы, чтобы его жена оставалась одна, и никогда не оставил бы ей утешителя.
По отъезде Бертрана, сославшегося на очень важное дело, Кларисса приняла угнетенный вид и сделалась нервной и видимо раздраженной. Чтобы отвлечь ее от грустных дум, маркиз пустил в ход самую изысканную любезность, и в конце концов предложил ей сделать небольшую прогулку. Внутренне его все это очень забавляло, так как он слышал, что Кларисса была далеко не Корнелией и что за всякую неверность своего Карла она платила ему той же монетой.
Прогулка затянулась. Несмотря на принимаемый ею печальный вид, Кларисса была очень оживлена и чувствовала приятное влечение к настоящему маркизу. Хотя муж ее происходил из хорошего семейства и был сыном депутата, тем не менее, он носил буржуазную фамилию. Обожатели же, вводившие в грех госпожу Бертран, которая, несмотря на свою кажущуюся слабость, обладала чисто андалузским темпераментом, все принадлежали к театральному миру.
И вот, теперь настоящий аристократ и, притом, красивый молодой человек относился к ней с нескрываемым интересом.
С трогательной доверчивостью она стала говорить ему о неприятностях легкомыслия Карла, который изменяет ей и бросает ее одну, и о том, как она мучается и медленно угасает в этом душевном одиночестве. Они подошли к роще. Здесь, у источника, была поросшая мхом скамейка, которая так и манила к отдыху. Так как молодая женщина казалась уставшей, Беранже предложил ей сесть и отдохнуть. По мере того как оживление вызывало румянец на ее щеки и делало ее почти соблазнительной, участие к ней Беранже все возрастало. Кларисса оперлась головой о ствол дерева, и две слезинки скатались по ее щекам. Подняв глаза на своего спутника, она прошептала с видом голубки:
— О! Если бы вы знали, как я несчастна!
Маркиз с участием смотрел на нее. Он любил блондинок, но по какому — то жестокому случаю его жена была брюнетка. Не заметил он этого раньше или просто припас себе оправдание перед Богом в том, что должен искать на стороне утешения от ошибки судьбы, так как жена была не в его вкусе.
Он схватил обе руки госпожи Бертран и, нежно прижав их к своим губам, пробормотал:
— Бедная, очаровательная женщина! Если бы вы только позволили утешить себя!..
Кларисса, по — видимому, хотела сопротивляться, но она так слабо попыталась освободить свои руки, что Беранже, приобретший адское искусство облегчать своим жертвам их колебания, смело обвил рукой ее талию. Молодая женщина положила голову на его плечо и прошептала:
— Да, позволяю!
Фраза эта очень удалась Клариссе. В эту минуту она действительно была красива и грациозна. Неизвестно, насколько увлекся маркиз на самом деле, но он страстно поцеловал Клариссу, совершенно позабыв, что ему нужно встретить Мушку, в которую он безумно влюблен.
Вдруг он вспомнил об этом обстоятельстве, что значительно охладило его пыл.
Маркиз посмотрел на часы. Было без двадцати минут восемь. Он едва мог поспеть вовремя приехать на вокзал.
— Ах, сударыня! Я просто в отчаянии! Мне необходимо вернуться домой, так как моя жена уже более двух часов ждет меня обедать. Увы! Я не свободен, как ни желал бы этого.
Кларисса со смущением посмотрела на него.
— Я понимаю: маркиза будет недовольна. Но… когда же мы увидимся?
