Бьет крупная дрожь – он обидел Мак. Она убежала от него. В ней было столько боли и неверия. Убить бы себя, да в первый раз ему умирать не понравилось, второй – вряд ли будет приятнее. Пойти бы к ней, да бабуля не выпустит, скорее прибьет его. Оба варианта подразумевают смерть – плохой расклад. Джокер решил спасовать.
Он лежит в постели без занятия, а в голову лезут непрошеные мысли-воспоминания о Макензи. Ощущения ее рук, охватывающих его шею, спускающихся к груди, – так реальны, что какая-то часть его бурно на это реагирует. Пусть он один в комнате, но Джокер краснеет. Его не впервые возбуждают мысли о Макензи, но он не знает, что конкретно сейчас приводит его в напряжение – мечты, глюки, воспоминания, реальность?
Он быстро отключается от этих мыслей, ища отрешенную тему. Вертолеты, материк, учеба, бабушка. Помогло. Не самая приятная вещь для размышлений на досуге, но что-то нужно было сделать.
Снова включив ноут, Джокер погружается в сериал, не замечая, как подергивается его правый глаз.
Арлен О'Келли
Голова гудит. Или тело гудит. Арлен не сразу понимает, что его разбудило. Прислушиваясь, он слышит, как в дверь барабанят. Макензи. Первая мысль. Но потом он вспоминает, что этой девушке ни за что не добраться до него.
Под дверью стоят Девон и Патрик.
– Здорово, может, выберешься из своей берлоги прогуляться со своими старыми друзьями?
Арлен услышал обиду в голосе Девона. Да уж, продинамил он их, ведь сам сейчас по уши в проблемах. Поэтому, не обращая внимания на все еще ноющую головную боль, он надел куртку и без лишних слов вышел к парням. Те похлопали его по спине приветственно, обиды испарились с первыми улыбками. Они шутили, смеялись. Арлен отвечал им, радуясь, что не приходится сообщать причину своего долгого отсутствия.
– А где вы Кола посеяли?
– Получил по шее от матери за разбитое окно в коровнике.
– А потом пришел Лонни…
– И знаешь, как обычно Финниган написала докладную…
Так легко протекал их разговор, не то, что с Макензи, когда приходилось думать над каждым словом, задаваясь вопросами, что сказать дальше.
– О'Келли! – крикнул прямо в ухо Патрик.
– Что? – немного отстраненно спросил Арлен, понимая, что опять ушел в себя, потеряв нить разговора.
– Говорю, ты слышал про внука Коллинз?
Джокер? Что-то еще, что Арлен должен знать?
– Нет. Он же должен был уехать, – нельзя подавать виду, что он причастен к чему бы то ни было.
– Да его ж сморило, вирус какой-то… новый, – наперебой говорили Девон и Патрик. – К нему ж почти каждую ночь дока вызывали, он какие-то истерики устраивал. Все думали, что коньки отбросит со дня на день, но сейчас ему лучше стало.
– Что?
– Ты опять не слушал?
Арлен все слушал, все версии островитян об этой ситуации, но то, что Джокер пришел в себя, не знал. Грязь чавкала под ботинками трех парней, разбушевавшийся ветер трепал волосы Патрика, застилая глаза. Хорошо, что он был в очках. Девон опять гордился, что голова у него бритая, рыжина не проглядывала из короткой щетины.
– Слушаю. Не знал этого просто.
– Так вот. Говорят, сейчас он в норме, и ничего.
Друзья зашли в паб, где пахнуло теплом. Элис налила им безалкогольного пива, улыбнувшись, как только она умеет – как мать непослушного ребенка, поощряющая его шалости в пределах разумного.
Джодок Коллинз
Бабушка сказала, что сейчас принесет ужин, но Джокер сам спустился вниз на кухню – хватит быть размазней. Она улыбнулась, выставила перед ним полную тарелку бульона, намазала хлеб паштетом и поставила закипать чайник.
Джокер не помнил, когда последний раз так вкусно ел. Обычная юшка казалась самым вкусным супом, хлеб был самым мягким, а чай – самым сладким.
– Ба, ты ничего не хочешь мне сказать?
– Ты о чем, Джодок?
Нет, явно не хочет. По крайней мере он попытался. Как можно приобрести тайны, когда просто спишь?
– Спасибо, очень вкусно, ба. Пойду прилягу.
Джокер поцеловал старушку в морщинистую щеку и медленно, по одной ступеньке, поднялся к себе. Легкие горели, словно он пробежал марафон на скорость, а он всего лишь поднялся на этаж выше, семь невысоких ступенек. Упав на кровать, он уткнулся лицом в подушку, не имея возможности пошевелиться. Когда кислород наполнил все части тела и достаточно насытил все клетки мозга, в глазах прояснилось, а в ушах перестало шуметь, Джокер перевернулся на спину.
– Да что ж это такое… – спросил он себя, непривыкшего быть таким слабым.
Макензи Кирван
Уснув прямо на полу, лицом на свежем портрете Джокера, утром Макензи обнаружила себя всю в сине-черной краске. Черт ее дернул взять еще и акрил, когда синяя акварель закончилась, теперь он не отмывался, сколько бы она ни терла. Ее лицо уже было красным под слоем краски, но Макензи продолжала тереть пятна. Не может же она пойти грязная в школу, она и без этого достаточно странная. Даже в волосах засел синий акрил, заставляя почти взяться за ножницы, но в последний момент Макензи передумала, проклиная Джокера, точнее его злосчастный портрет.
Девушка спустилась вниз, к маме, которая готовила на кухне завтрак. Она почти заскулила, прося не отправлять ее в школу в таком виде.
– О, девочка моя, это что такое? – спросила ласково мама и попробовала кухонным полотенцем стереть пятна. – Акрил? Ты же не любишь им рисовать.
Мама поставила на стол три тарелки и позвала папу. Макензи достала тетрадь с ручкой и написала:
«У меня закончилась синяя акварель».
Прочитав, мама отложила объяснительную в сторону и села за стол. Папа потрогал волосы Макензи, поцеловал маму в щеку и сказал:
– Опять испачкалась?
Все рассмеялись. Сегодня ей разрешили остаться дома.
Арлен О'Келли
Ее нет в школе, ни на одном уроке, ни в одном коридоре. Арлен слишком уж усердно пытался найти Макензи, очень хотел увидеть ее, узнать… что-то. Но Макензи нигде нет, и страх в груди Арлена растет, открывая прожорливую пасть все шире, заглатывая все другие чувства, даже чувство собственного достоинства. Парень расспрашивает одноклассников и всех знакомых Макензи Кирван, где она, что с ней, почему ее нет. Все качают головой и пожимают плечами.
Арлен уходит из школы еще до конца занятий и идет домой к Макензи, неся за собой все растущее чудовище Страха.
