— Таисия, — звучит с нажимом, почти гневно.
Что мне ему сказать? Лгать, что ошибся? Он не ошибся. Оправдываться, обвиняя во всем Антона? Я так не могу.
Я заставляю себя вновь посмотреть Булату в глаза. Это была случайность. Я ни в чем не виновата.
— Спасибо тебе за беспокойство, но ведь… — я сглатываю, запинаюсь. Еще никогда не разговаривала с ним так, и, наверное, не заговорила, если бы он не загнал меня в угол. — Тебя больше нет в моей жизни, а меня нет в твоей. Вряд ли я должна перед тобой отчитываться.
Эти слова выдраны из горла с кровью. Те тонкие нити, которые по слабовольной случайности оказались целы, сейчас натянуты и трещат. Он все еще беспокоится обо мне, а я так ему отвечаю.
Оторвавшись от стола, Булат поднимается. В его позе угадывается безмолвный гнев.
— Когда я сказал, что оплачу твою учебу, подразумевалось, что деньги пойдут на образование человека, который хочет изменить свою жизнь к лучшему и умеет идти к поставленной цели. Именно такой ты мне казалась до прошлой недели. Я спрошу тебя только один раз, Таисия, и надеюсь на честный ответ, — его голос давит, нажимает: — Ты употребляешь наркотики? Потому что если это так, то в твоей жизни я больше принимать участие не собираюсь. С этой грязью дел не имею.
Я обнимаю себя руками, прячу глаза, чтобы он не видел набегающие слезы. Только он умеет делать мне так больно. Пусть и не специально, но всегда ранит до крови.
— Я не принимаю наркотики, — цежу сквозь дрожащие губы и задираю подбородок. Катящуюся по щеке каплю смахиваю. К счастью, она всего одна. — Считаю их злом и никогда бы не стала… Я знаю твое отношение… Думаешь я забыла твой рассказ? Я все помню. И я бы никогда так не отплатила тебе за добро… Я может быть и не идеальная… не взрослая... и иногда не могу перестать говорить все, что думаю… Но это не значит, что нужно обвинять меня в ужасных вещах… Я не наркоманка и никогда ей не буду…
Эмоции душат меня, и я замолкаю. Смахиваю вторую слезу. Я не наркоманка. Это была случайность.
— Твоя справка от нарколога отличается датой от остальных анализов, Таисия, — устало произносит Булат. — И я видел тебя в тот день, знаю этот взгляд. Ты была под кайфом. А я просил тебя не лгать.
Пол под ногами перестает быть устойчивым. Вопросы, мысли, вопросы, головокружение. Откуда он знает про анализы? Откуда он может знать? «Жемчужные холмы» не имеют никакого отношения к «Гранд Сьютс», я несколько раз проверяла.
Но сил допытываться до правды у меня нет. Я не могу с ним тягаться и нападать. Точно не сейчас. Булат думает, что я ему вру. А я не могу позволить так ему думать.
— Я выпила коктейль на том дне рождении. Это произошло случайно… Я случайно его взяла. Ты наверное этого не помнишь, но алкоголь я редко пью… Я никогда ничего такого не пробовала, поэтому не поняла. То, что в коктейле был наркотик, выяснилось только на анализе. Я тогда очень испугалась… была совершенно растеряна. Меня могли уволить с работы из-за этой нелепой случайности... Поэтому мне сделали новую справку.
Булат так долго пытает меня взглядом, что кожа начинает зудеть. Сбежать я смогу потом. Сейчас хочу, чтобы он поверил.
— Я благодарна тебе за то, что ты два года оплачивал мою учебу и пойму, если ты перестанешь это делать. Правда… Мы ведь уже… В смысле, ты не обязан. Ты просто знай, что я не хотела тебе врать. Просто не знала, как…
— Я говорил тебе. Нужно быть осторожнее с людьми.
Мое внутренности сжимаются в плотный комок, потому что в этот момент он начинает идти. Один шаг, второй… уже третий доносит его запах. И отступать некуда — дай немного назад и упрешься в стену.
Он подходит совсем близко, возвышается надо мной. Белый воротник с растущей из него татуировкой завораживает, делают меня хрупкой и беззащитной. За полтора года я от такого отвыкла.
Замерев, я разглядываю его кадык под темной щетиной. Подняться выше не могу. Слишком трусиха.
Дыхание Булат касается моего лба, сегодня в нем нет алкоголя — лишь мята и немного кофе. Я настолько увлекаюсь, впитывая его запах, что не успеваю уловить движение руки до того, как она обхватывает мою шею.
Время замедляется, а вместе с ним стынет сердцебиение. Булат надавливает, тянет вверх до тех пор, пока наши взгляды не пересекаются. В эту же секунду я кубарем лечу на дно двух темных колодцев к золоту. Не успела ни сгруппироваться, ни защититься.
Он смотрит, сощурившись. Я знаю, что он ищет правду, поэтому не отвожу взгляд и даже не моргаю, отчего глаза становятся влажными. Несмотря ни на что, мне важно, чтобы он поверил. Я пока не понимаю — получается у меня или нет.
Спустя мгновения его пальцы на моей шее сжимаются, заставляя судорожно выпустить воздух. Ресницы скрывают коньячную радужку — Булат опускает взгляд ниже, смотрит мне на рот. Мне жарко, не хватает кислорода, внизу живота распирает так, что хочется предательски свести ноги. Я снова слабая. Потому что мне мало, хочется больше. Чтобы сжал сильнее, чтобы смотрел еще пристальнее, чтобы его утяжелившееся дыхание проникло мне в губы.
Его палец гладит мою шею. Осторожно, совсем как тогда, в больнице.
— У тебя пульс зашкаливает.
Я с трудом проглатываю онемение и сухость. Пожалуйста, не теряйся, малыш. Даже когда он так близко.
— Это от обиды, что ты мне не веришь.
— Я поверил, Таисия. Врать ты, к счастью, так и не научилась.
Если бы смогла — счастливо улыбнулась. Но я не могу, потому что он стоит слишком близко, потому что смотрит так, как умеет смотреть, и потому что жар его тела, как и всегда, передался мне. Грудь ноет, внизу живота тянет так, что почти больно. Полтора года назад я бы, не раздумывая, позволила ему сделать с собой все.
— Меня ждут… — Имя Антона назвать вслух не могу — слишком слабая. — Вдруг начнут искать.
Булат прячет руку в карман, отступает. Я мгновенно начинаю тосковать по его прикосновению, даже слабовольно накрываю рукой шею, чтобы удержать ускользающее тепло.
— Диляра очень красивая, — для чего-то говорю, перед тем как вцепиться в дверную ручку.
Булат не кивает и не улыбается.
— Красивое платье, Таисия. Повеселись.
12— Я тебя потерял, Тай, — Антон привычным жестом касается моей поясницы и вглядывается в лицо. — В фойе не нашел.
Опусти я взгляд себе на запястья — наверняка увидела бы, как кровь яростно пульсирует в венах. Не нужно было сразу выходить в зал. Нужно было дать себе время отдышаться, успокоиться, чтобы сейчас не прятать глаза. Прошлое вышло из темноты, стало слишком ярким, слишком осязаемым и покушается настоящее.
— Я немного заблудилась… — бормочу, глядя на безупречные лацканы его пиджака. — Извини.
Антон притягивает меня к себе и ласково целует в висок, чем усугубляет растущие во мне угрызения совести. Ложь никогда мне не давалась легко, но разве можно сказать правду? Как признаться, что с Булатом, с которым знакома его семья, и с которым он играет в покер, в прошлом меня связывали сомнительные отношения, и что я была без оглядки в него влюблена? Поэтому я и чувствую себя неудобно здесь: Антон и его семья ничего не подозревают, не ощущают обмана. Они и понятия не имеют, что нити, связывающие меня с прошлым, не до конца оборваны, не знают, как они болят. Улыбаются мне, принимая за свою, даже позволяют себе плохо высказываться о Булате, не догадываясь, что я всегда буду на его стороне.
