— Алекс?
Ох, узнаю этот тон. Сейчас она меня озадачит каким-нибудь выбивающим дух вопросом.
— Это подождёт? Давай сначала к ректору, утвердим твоё расписание. Покажу тебе аудитории.
— Нет, — звучит, как набалованный ребёнок.
Упрямая. Хорошо поговорим.
— Ты пожалеешь, Вика, — толкнул дверь ближайшей аудитории и гаркнул двум жмущимся друг к другу стихийным. — На выход!
Они шарахнулись сначала друг от друга, а потом от меня. Зато сюда точно никто не зайдёт в ближайшие минут пять. Надеюсь, мне этого хватит, чтобы объяснить Вике все, что она хочется узнать.
— Ну?
Прижался спиной к двери, не для того, чтобы к нам никто не вошёл, а чтобы эта импульсивная не сбежала. А я очень хорошо девушек знаю, чтобы предположить обратное.
— Что значит «мягко стелет»?
— Это меня в двуличности обвинили, — попытался сгладить неудобную тему.
— Не думаю, — с сомнением покачала головой храпуша.
О как, когда не надо она соображалку врубает. Вот не может она две недели побыть наивной влюблённой дурочкой, пока мы готовимся к дороге?
— А что ты думаешь?
— Ты спал со всеми этими тремя девушками? Они поэтому тобой были так недовольны?
Вот это дедукция! У меня аж воздух из лёгких выбило, и я не сразу, но вполне искренне ответил:
— Нет. Я не спал с ними.
— Но с кем-то же спал?
— И предпочёл об этом не говорить, пожалуйста, Вика. Не сейчас.
— Ты расскажешь?
— Обещаю, у нас не будет секретов, просто я не готов признавать тебе во всех грехах сразу.
— Зато честно, — с пониманием кивнула храпуша, и я даже дух перевёл, чувствуя, как грозовой фронт немного отступил.
— Так вот я честный и прямолинейный.
Тучка снова нависла на Викой после этой фразы. Да, блин! Что не так я делаю?
— То есть, спать со мной ты на самом деле не будешь?
Вскрыть бы ей черепушку и заглянуть внутрь, есть ли там вообще фильтр между ртом и мозгом? Она говорит всё, что у неё на уме?
— Э? — тянул время, чтобы придумать правильный ответ.
— Ты сказал, что не спал со мной и не собираешься? А потом сказал, что ты честный… Значит?
Она сейчас заревёт, что ли? Держись тучка, я зон дома оставил.
Думай, Алекс, думай, что делать с этим непосредственным чудом.
— Пока не собираюсь! Я имел в виду, что мы не будем с тобой это делать в ближайшее время… А потом обязательно переспим. Узнаем только друг друга получше.
— Обещаешь?
Смотрит щенячьими глазками, а у меня во рту аж пересохло от этого отчаянного вопроса.
— Ага, обещаю…
Когда у тебя из головы вот эта розовая муть от запечатления выветрится.
Кошмар. Я передумал быть ей половинкой. Надо срочно просить Аню рубить эту связь, у Вики прогрессирует синдромчик истинной пары, а я вот совсем не хочу больше этим пользоваться, потому что уже против воли прикидываю насколько жёстко нам было бы расположиться на, скажем, преподавательском столе… Если постелить мою куртку, будет нормально. Мягко…
Твою же!
Если быть честным, то такая Вика пугает меня куда сильнее, чем та, что мечет гром и молнию. Даже против стихии можно что-то придумать, но против возбуждённой истинной — ничего. То есть выход-то есть. Взаимноприятный. Но я сам себе пообещал быть благородным парнем. И мне очень "вовремя" подвернулась тучка.
Старался не касаться её, пока упорно вёл к ректору и, сбиваясь, перечислял достоинства академии, рассказывал о выпускниках, хвалил преподавательский состав. Кажется, Вику удалось заболтать и заинтересовать, а в кабинете Освальда она совсем потерялась и принялась тянуть руки ко всему, что плохо лежит.
— О, на степлер похоже, — она пощёлкала перед носом ректора диковинным устройством.
— Это чтобы бумаги скреплять, — Освальд недовольно косился на меня и ждал объяснений.
— Говорю же. Степлер, — радостно воскликнула Вика.
— Господин ректор, тут такое дело…
— Какой ужас! — воскликнула моя подопечная.
— Что там? — Освальд вскочил с места и отпрыгнул к дальней стене. — Крыса?!
— Нет. Ваш архив и кабинет не в самом лучшем состоянии. Документы хранятся ненадлежащим образом, посмотрите: уголки обтрепали, корешки книг расхлябаны, а уж картотека оставляет желать лучшего.
— Алекс, кто это? Столичный инспектор? Она тут инкогнито? — мужчина хватался за сердце и ногой пытался запихнуть под стол коробку со сваленными в кучу документами.
Я и сам дар речи потерял, глядя на то, как тучка хозяйничает в кабинете. Я буду долго всё объяснять, а после нас обоих выставят за дверь.
— Вообще-то она не…
— Покажите, как вы ведёте бухгалтерию. У вас же есть студенты платники, покажите отчётности, и на что вы тратите выделенные на академию деньги. Это очень важно.
Освальд побледнел и уставился на меня с такой мольбой, что я уже и не знал ржать мне или плакать.
— Прокуратура! Она из прокуратуры, Алекс? — шептал ректор, округлив глаза.
— Берите выше. Священная испанская инквизиция…
— КТО?!
— Вика, завязывай, пожалуйста, — я предвкушал орево, которое закатит нам двоим Освальд.
— Но я только начала! Господин ректор, вам в обозримом будущем не нужен работник на полставки? Я отличный архивариус, можем даже моему работодателю позвонить, если Алекс отдаст мой телефон. Думаю, в этом мире мне пригодились бы местные деньги.
Маг медленно складывал в уме слова телефон, работа и другой мир, а я мысленно запихивал Вику подмышку и бежал отсюда, пока разъярённый мужчина не сжёг нас обоих заживо.
— Она иномирянка? — с нечитаемым выражением на лице спросил Освальд.
— Угу, — пробормотал себе под нос, держа Вику за запястья, пока она не вернулась к наведению порядка в кабинете.
— Не инквизитор?
— Насколько я знаю.
— И не из прокураторы?
— В нотариальной конторе работала.
— Это которые разгребают, что осталось в наследство от почивших бабулек?
— Типа того.
— И не только! Сделки, доверенности на машину, обязательства по маткапита… — зажал ей рот от греха подальше, чувствуя, как она продолжает рекламировать свои услуги мне в ладонь.
— Меня не уволят? — на всякий случай переспросил Освальд.
— Не сегодня, — успокоил ректора, и он расслабленно откинулся на стуле.
