- Я плохой католик, Анна, - пожал плечами Алеш. – Да, в костел хожу, причащаюсь, но… Наверно, Марта более религиозна, чем я.
- Интересно… - хмыкнула я.
- Ты ведь имеешь в виду секс?
Я даже вздрогнула от неожиданности. Впервые мы затронули эту тему прямо, в лоб, а не намеками.
- Да, - так же откровенно ответила я. – Почему это не должно меня интересовать?
- Было бы печально, если б не интересовало. Успокойся, у нас с тобой не будет религиозных войн. Если только ты не агрессивная атеистка или что-то в этом роде. Я не собираюсь навязывать свои взгляды и жду того же от тебя. А что касается секса… Те грехи, о которых я говорю на исповеди, все равно повторяю снова и снова. И даже не все из них считаю грехами. Скорее, вообще не считаю. Хотя и должен считать. Так что можешь не волноваться.
Вот тут мне лучше было заткнуться. Тема, конечно, интересная. Животрепещущая. Но хотела ли я знать о его «грехах» подобного рода? Вряд ли. Он уже больше двух лет вдовец, и наверняка у него тоже была «личная жизнь». Или все еще есть – откуда мне знать?
И все же это были мелочи по сравнению с главной проблемой – Мартой. Вот как раз тут мы и зависли. Мне не стоило с ним встречаться оффлайн, пока мы не решили хоть что-то. А что могло быть решено, если мы упорно обходили эту тему? Я задавала самые простые вопросы: о том, что она любит, чем интересуется, как у нее дела в школе. И каждый раз замечала на лице Алеша выражение… растерянности, что ли. И в голосе чувствовалось напряжение.
В конце концов терпение у меня лопнуло, и я пошла ва-банк.
- Послушай… Неужели ты не понимаешь, что ничего не сдвинется с мертвой точки, пока мы все не обсудим? Я знаю, что-то не так у тебя с Мартой. И ты сказал, что мы поговорим об этом позже.
Он молча кусал губы, потом кивнул:
- Ты права, Анна. Завтра я отвезу Марту в гости к детям брата. Она там останется ночевать. И я тебе все расскажу. Ты должна знать.
8.
Как ни пыталась я отодвинуть всякие мутные мысли подальше, ничего не получалось. Сами лезли в голову. Версии, гипотезы. Может, с Мартой что-то не так. Может, она больна.
Ну, раз в школу ходит, с головой у нее точно все в порядке. Инвалид? Нет, тогда она или сразу осталась бы с Алешем, или так и жила бы у бабушки. Да и вообще он не стал бы это скрывать.
Скорее всего, что-то связанное с Миленой. Не зря ведь он так меня оборвал, когда я сказала, что зашла на ее страницу.
Ладно, какой смысл гадать. Надо просто дождаться вечера.
Я села за работу. В последнее время приходилось переводить массу документов для оформления брака и переезда на ПМЖ. Такое чувство, что россиянки повально начали выходить замуж в Чехию. Хотя… попалась как-то цифра в новостях: двенадцать процентов жителей Праги – иностранцы.
В Скайп Алеш вышел позже обычного. Было уже почти одиннадцать, когда в трее замигала иконка. Выглядел он довольно нервно, и я подумала, что, видимо, во всей этой истории его роль не похожа на роль сказочного принца. Наверно, поэтому и оттягивал разговор так долго: вдруг я решила бы, что это уж слишком.
А сейчас? Что я должна услышать такого, чтобы сказать: «Извини, Алеш, но нет»?
Мы обменялись нейтральными пассажами на тему «как дела?», и я выжидательно замолчала. Он сидел перед камерой и крутил в руках то ли ручку, то ли карандаш.
- В общем, Анна… - ручка упала, покатилась по столу. – История не слишком приятная, скажу сразу.
- Я уже поняла. Рассказывай.
- Мы с Миленой вместе учились в профессиональной школе в Брно, я тебе уже говорил, - Алеш не смотрел в камеру. – Она мне нравилась, но у нее был парень.
- Она тоже была ювелиром?
- Нет, художником по тканям. Я после выпуска работал в Яблонце-над-Нисоу, на фабрике бижутерии.
- «Прециоза»? – я знала, что это всемирно известная компания, и попасть туда для начинающего было большой удачей.
- Да, - кивнул Алеш. – Проработал там художником три года. Рисовал эскизы, готовил образцы. А потом вернулся в Брно. Устроился в ювелирный салон, делал украшения по заказам. Работал в основном с серебром и с самоцветами, хотя иногда доверяли и драгоценные камни. Девушки у меня тогда были, но ничего серьезного.
- Извини за нескромный вопрос, а вообще у тебя много женщин было?
Глаза Алеша чуть округлились, он явно не ожидал от меня ничего подобного. Хотя я и сама от себя такого не ожидала.
- Не знаю, как ответить. У каждого свои понятия. Что для одного много – для другого мало.
- А как ты сам считаешь?
- Не много, но и не мало, - осторожно ответил он и тут же отбил подачу: - А у тебя?
- Женщин? – хмыкнула я.
- Анна!
- Ладно. Муж и потом еще двое. По нынешним меркам - почти девственница. Не представляю, зачем я вообще тебе это говорю.
- Не представляю, зачем ты спросила, но неважно. С Миленой мы снова увиделись на встрече выпускников, ну и... Я в нее влюбился, а она… не знаю. До сих пор не знаю, что было с ее стороны. Мы ссорились, мирились, расставались, снова сходились. Это было как болезнь. Хроническая болезнь. У меня, не у нее. Я ее любил, она принимала мою любовь. Так часто бывает.
- Да, - согласилась я. – Всегда кто-то один любит сильнее. Но если разница не очень большая, это не мешает.
- А у вас с мужем – кто любил сильнее?
- Не знаю. Сначала, наверно, я. Потом он. Иначе я не сомневалась бы, выходить за него замуж или нет.
- После Праги? – слегка улыбнулся Алеш.
- После Праги. А ты? Сомневался тогда?
- А как ты думаешь? Мы с Ярдой приехали в Прагу на выставку, а перед этим я сделал для Милены кольцо. Думал, что вернусь и предложу ей выйти за меня замуж.
- Но не предложил?
- Нет. Понимаешь… Мне все время приходилось ее добиваться. Что-то доказывать. Постоянное напряжение. Ты – это было что-то совсем другое. Светлое и теплое.
У меня загорелись уши. Потому что я подумала о нем тогда так же. Впечатление чего-то теплого и светлого, как солнечный майский день.
- Я вернулся в Брно, мы с ней встретились… Я не знаю, Анна. Мне трудно объяснить, что я тогда чувствовал.
- Не надо, Алеш, я понимаю. Со мной, наверно, было то же самое.
- Мы с ней снова поссорились, я думал, расстались окончательно. Но когда ты вышла замуж и я увидел твою фотографию в свадебном платье… Мне кто-то нужен был рядом, - он опустил голову. – Просто нужна была женщина. Все тянулось, тянулось. Год, второй. В тягость нам обоим, но почему-то я не мог с ней порвать. Зачем это нужно было ей? Тогда я не знал. Потом она сказала, что беременна. Это было странно, потому что мы предохранялись.
