Наступал вечер. Неотвратимо. Баба Сашанакормила животных и заглянула ко мне:
--Ириша, идем ужинать.
--Нет, я уже сплю.
--Ну, спи, спи. Завтра опять солнышко будет.Вон, закат какой алый.
Завтра... Такое чувство, будто времяостановилось для меня на одной твердо очерченной линии, за которой -- односплошное ничто. Никаких планов, проектов, замыслов. Все разбивалось обобведенную красным карандашом фатальную шестерку, ярко выделявшуюся на старомнастенном календаре.
Стемнело. Светлый квадрат на земле за окномисчез: бабушка выключила свет.
Пора.
Я стала одеваться: джинсы, кроссовки, свитер.Может надеть какое-нибудь красивое платье, чтобы быть похожей на романтическуюутопленницу? Нет. Пожалуй, комары тогда могут слишком омрачить и без тогомрачные последние минуты. Кстати, да. Я натерла кремом от комаров лицо и руки.Надо было все предусмотреть.
Я прокралась к двери крыльца, пытаясь ненаступать на скрипучие половицы. Я знала точно, где какая из них находится,ведь всего лишь год назад я вот так же, крадучись, пробиралась к себе втерраску после ночных рандеву.
На небе уже появились первые звездочки, исветилась, как этого и следовало ожидать, совершенно круглая луна. Я вышла,тихонько прикрыв за собой дверь, и направилась в сторону леса, близ которогопротекала Черная речка. Было прохладно. В спину дул легкий ветерок, но ознобменя пробирал не из-за него.
Я остановилась на краю картофельного поля. Мнестало очень одиноко и страшно. Вдали чернел глухой мрачный лес, а над нимвисела белая луна. А я стояла на краю чего-то неведомого и не знала, и непредполагала, и не хотела даже думать о том, что ждет меня там...после жизни.
И вот, будь, что будет,--решила я и впрыгнула взеленое месиво. Назад дороги нет. Я стала продираться сквозь толстыекартофельные ветки, переплетенные друг с другом, падала, снова поднималась,цепляясь волосами за длинные стебли осота, заполонившего все поле и еле-елевытаскивая ноги из густых зарослей.
Наконец, мне удалось нащупать тропинку, покоторой ходили доярки из Остаповки в нашу деревню и обратно. Дорожка была оченьузкой и бугристой, но и с нее мне вскоре пришлось свернуть. Она вела кчеловеческому жилью, а мой путь лежал к лесу, туда, где над маленькой речкойвозвышался мертвой громадиной мост и где не было ни одной живой души.
Теперь я шла по свежескошенному полю. Здесьвезде еще были следы совсем недавнего присутствия людей: кипы уже высушенногосена и ряды пока неубранного, отпечатки тракторных колес и отцепленная телега ссоломой. Я вдруг стала немного спокойней и уверенней, будто этот островокжизни, где всего пару часов назад кипела работа, передал мне чуть-чуть своейживой силы.
Мне очень не хотелось покидать это место иснова идти дальше, и я даже замедлила шаг и огляделась. Может быть, здесь ещекто-то оставался, может быть, этот кто-то отговорит меня идти одной к Чернойречке, может быть, переубедит меня, и я раздумаю умирать? Но нет. Уже совсемпочти наступила ночь. Все разошлись по домам. Одна я была здесь зачем-то.Зачем..?
Я уходила все дальше и дальше от людскогожилья, от домов, света, тепла, жизни. Я шла по густой траве, хотя рядом, в десятиметрах от меня, была тропинка. Но она вела к броду, а мне нужно было идти кмосту, к которому уже давно никто не подходил.
Вот, наконец, и он. Я у цели.
Черный, будто обугленный, гигант вырос передомной, густо окутанный ольхой и высокой осокой. Было светло. Луна горела ярчефонаря, и я отчетливо видела большие зияющие проломы в его древнем теле. Тишинадавила на уши. Полная тишина. Все замерло будто в предчувствии чего-тострашного. Будто мост, как живое чудовище, приготовился проглотить дерзкуюдевчонку.
Сколько я так стояла, не решаясь ступить нагнилые доски? Но вот я, едва дотронувшись до перилл, которые, к моему удивлениюоказались довольно прочными, поставила ногу на потемневшую от времени доску.Она скрипнула и чуть-чуть прогнулась. Черт! Ну, и чего ты испугалась? Неужелиза свою никчемную жизнь, с которой решила расстаться сейчас же? Вперед!
Я закрыла глаза. Так легче: если наступлю впролет, все произойдет неожиданно и скоро. Сделала шаг, еще один и еще... Мостзаскрипел. И вдруг я поймала себя на том, что пробую ногой прочность доски. Ну,что еще! Будь хотя бы сама с собой честна! Я тут же резко поставила ногу, исердце ухнуло вниз... Но нет. Пока мне везло. Еще шаг, еще... Ай!!!
Я потеряла равновесие, как всегда бывает, когдаидешь, зажмурившись. Пошатнувшись и расставив руки в безнадежной попытке хотьза что-нибудь ухватиться, я упала. Мост крякнул, но выдержал. Я никуда непровалилась. Странно. Похоже, старичок-то еще довольно прочен. Я прошла егопочти целиком.
Тут я посмотрела вниз, в пролом, и до меня,наконец, дошло очевидное: глубина. Даже при скупом лунном освещении было видно,что я успешнее утопилась бы в ванне, чем здесь, где мне было как раз по колено.Я слышала, как тихо-тихо журчала вода, перебирая мелкие камушки, и мне сталовдруг смешно и горько. Но глаза навернулись слезы то ли обиды, то лиизбавленья. Глупая ты курица! Если так хочется жить, то зачем умирать? Ведь надтобой не висит никакой дамоклов меч, ничей указ или приговор. Ты одна вправераспоряжаться своей жизнью. Так сохрани ее себе.
Я поднялась на ноги, решив пройти мост доконца, всего полтора метра, и обратно вернуться уже вброд. Я уже представляла,как брошусь сейчас сломя голову через поле подальше отсюда, бегом отсобственной глупости, от навязанных себе самой обязательств. Но вдруг, что это?
Как только я ступила на твердую землю, точто-то услышала в лесу, до которого было не более пятидесяти метров. Мнепоказалось, что я различаю человеческие голоса и горящий костер, просвечивающийсквозь деревья. Да. Совершенно точно: там были люди. Они кричали и мелькали укостров.
Тут я вспомнила: сегодня же Иван Купала! Но этоже древний языческий праздник. Неужели наши деревенские решили его возродить?Мне вдруг захотелось посмотреть на все это поближе, только незаметно,неизвестно еще, что там за оргия.
Я решила тихонько подкрасться. Теперь, когдарядом было много живых людей, мне почти не было страшно. Я подбежала к краюлеса и, прячась за кусты и деревья, стала подбираться к огням. Они, впрочем,оказались не так уж и близко, как мне в начале показалось, но это место я зналахорошо. Мы с бабушкой всегда собирали здесь чернику, а в папоротниках искалиподосиновики. Как раз на папоротниковой поляне и резвились гуляки.
Я пряталась за елочки и подходила все ближе иближе, затем перебралась в траву и стала подползать. Заняв удобную позициюмежду поваленным деревом и огромным муравейником, я принялась разглядыватьпразднующих.
Ого! Да здесь проходил настоящий маскарад!Одежда у всех присутствующих была очень странная. Особенно из всех выделяласьодна пара: шикарная блондинка в красном балахоне с блестками и высокий мужчинав блестящих доспехах и черном плаще. Все остальные были меньше ростом иносились по поляне, воя, стрекоча и улюлюкая. Странный обычай. Никогда о такомне слышала.
