Эстер кивнула и открыла корзину, чтобы достать грязные тарелки.
— Но в этом нет ничего необычного. Когда мы с Ричардом подыскивали себе дом, были такие, в которых я не смогла бы жить. Это становилось ясно, как только, открывалась дверь, и нас приглашали войти. А были такие дома, в которых ощущаешь себя уютно с первой же минуты. — Эстер сложила тарелки в раковину и открыла горячую воду. Ей вспомнилось, что Ричард не разделял ее ощущений, высмеивал их.
Она бросила взгляд на Патрика.
— Я не собиралась рассказывать тебе, это настолько странно. Когда я приехала в первый раз, то сначала ничего не почувствовала, потому что мы были заняты столом. Но когда ты провел меня по всему дому, я испытала ощущение знакомости… и уюта. И когда потом я ехала домой, то мне казалось, будто мне не следовало уезжать. Как будто что-то, кто-то хотел, чтобы я осталась. — Эстер тряхнула головой. — Правда, глупости?
— Да нет, — возразил Патрик. Он с задумчивым видом стал выкладывать в холодильник остатки еды. Затем повернулся к Эстер: — Привидений в доме нет. В этом я уверен.
Эстер кивнула.
— Я тоже. — Она вдруг улыбнулась. — Конечно, я не проверяла наверху. Может, ты прячешь на чердаке сумасшедшую жену.
— Ну, начиталась романов Бронте, — усмехнулся Патрик. — Ладно, оставь все это. Пошли обследовать дом.
Наверх вела лестница из полированного дуба с резными перилами. Прежде чем привести на верхний этаж, она дважды круто поворачивала. Патрик и Эстер остановились на широкой площадке, и Патрик открыл дверь в главную спальню. Там стояла большая кровать, резные деревянные стулья, кое-какие вещи и шкафчик. Шкафчик, Эстер бы поклялась, появился здесь одновременно с самим домом.
— Я купил его на прошлой неделе, на распродаже в Херефорде. Нравится?
— Очень.
— Я думал, ты обидишься — ведь я купил его не у вас.
— Мы не занимаемся антиквариатом, — напомнила ему Эстер. — К тому же, надеюсь, я не такая мелочная. А главное, он пришелся здесь как нельзя более к месту.
— Для своей комнаты я решил подобрать антикварные вещи, но остаются еще три. Одну, которая рядом, я переделаю в ванную и соединю дверью с этой. Надеюсь найти какого-нибудь умельца, который мне поможет. Лонг-Уайватс был построен задолго до появления современной сантехники.
— Я найду тебе такого человека, — предложила Эстер. — Или Дэвид. Он знает все в округе и сможет подыскать нужного мастера.
— Вот и хорошо. Я воспользуюсь твоим предложением. А пока единственная ванная комната находится здесь. Пара, у которой я купил дом, пыталась усовершенствовать его, но, к счастью, их фантазия не зашла настолько далеко, чтобы установить джакузи и прочие современные штучки.
Ванная была оформлена очень сдержанно. Белая керамика, массивные медные краны, дубовые шкафчики и темно-красный ковер на полу пришлись Эстер по вкусу.
В других спальнях было пусто, за исключением каминов, которые определяли особенности каждой комнаты. И повсюду она ощущала себя как дома.
— Ты готова осмотреть чердак и убедиться в его необитаемости? — спросил Патрик.
Эстер с энтузиазмом кивнула.
— Одеты мы подходяще, почему бы и нет? Может, там найдется что-нибудь ценное, чего ты еще не разглядел.
— Хорошо бы!
Ступеньки лестницы, ведущей на чердак, были крутыми и узкими, поэтому Патрик пошел впереди и открыл наверху дверь. Пошарив внутри, он зажег свет. Эстер прошла следом за ним и попала в длинное, тускло освещенное пространство под крышей. Патрик стоял посередине и улыбался.
— Из-за остроугольной крыши это единственное место, где я могу стоять во весь рост.
Эстер, будучи на несколько дюймов ниже, не испытывала подобного неудобства. На чердаке было жарко и душно, чувствовался сильный запах пыли и старой древесины. Но никакой миссис Рочестер не наблюдалось.
— Ни намека на забытых здесь прежних владельцев, — сказал Патрик. — Тут все так и было, когда я приехал. Пустота. Я надеялся, что найду какие-нибудь записи или бумаги, что-нибудь, что пролило бы свет на историю Лонг-Уайватс. Но ничего не нашел.
Эстер долго оглядывала помещение и наконец, пожав плечами, согласилась:
— Совсем ничего нет.
— Да, ничего. — Патрик шагнул, наклонившись, к ней. — Ни миссис Рочестер, ни привидений, да и дышать почти нечем. Спускаемся?
На кухне Патрик приготовил кофе, переложил фруктовый пирог, оставшийся от пикника, на поднос и направился в кабинет. В кабинете все было в точности так, как и на прошлой неделе, за исключением лишь нового письменного стола, где теперь громоздились книги. Они были раскрыты и придавлены пресс-папье.
— Мои изыскания. — Он опустил поднос на стол. — Ты не разольешь кофе по чашкам, Эстер?
Они уничтожили остатки пирога и выпили весь кофе. Затем Патрик откинулся на спинку стула и улыбнулся Эстер.
— Сначала я хотел пригласить тебя на ужин в самый роскошный ресторан, видимо, чтобы произвести впечатление. Но потом мне стало ясно, что, куда бы мы ни поехали, если только не за многие мили отсюда, мы наверняка повстречаем кого-нибудь из твоих знакомых.
— Разве это имеет значение? — удивилась Эстер.
— Для меня нет. А для тебя?
— Да, возможно, — призналась она.
— И уж конечно, мы бы не коснулись тех тем, которые обсуждали на пикнике, — с улыбкой заметил Патрик. — Я воспользовался ситуацией. Мне пришло в голову, что я никогда не узнаю тебя по-настоящему, если наши встречи будут ограничиваться местами, где Эстер Конвей всем хорошо знакома.
Она тоже улыбнулась.
— Правда. Раз уж мы говорим начистоту, признаюсь тебе, что собиралась сделать этот вечер последним, хотел бы ты этого или нет.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Патрик прищурил глаза и слегка подался вперед:
— А теперь? Ты передумала?
— Да.
Патрик вопросительно посмотрел на нее:
— Почему?
— Что именно тебя интересует? Почему я хотела сделать нашу встречу последней или почему я передумала?
— И то и другое.
Эстер пожала плечами.
— После того как я приняла твое приглашение, я струсила, но отказать тебе не сумела.
— Почему?
— Не могла придумать убедительной причины. Сказаться больной я не могла — все эти дни была на людях.
— Но почему ты сожалела о своем согласии? Ты же встречаешься с другими мужчинами. И, — добавил он с усмешкой, — я что-то не заметил, чтобы ты испытывала ко мне острую неприязнь.
— Да. Но Ричард знал моих друзей и не имел бы ничего против них. А тебя, я чувствую, он бы не принял.
