– Нужно еще подняться наверх…
– Зачем?
– Закрыть комнаты. Не знаю, смогут ли они сделать этокак следует. Хочу проверить входную дверь, прежде чем отправиться спать. К томуже меня просили следить, чтобы свет везде был погашен.
– Я поднимусь и все сделаю сама.
После секундного колебания Марчелла согласилась. Она слишкомустала, чтобы спорить, к тому же Сирина вполне могла сделать все это сама.
– Хорошо, но только сегодня.
– Да, мэм!
Налив молоко в чашку, Сирина отправилась за сахаром.Несколькими минутами позже она появилась в дверях крохотной спальни Марчеллы,однако чуть слышное похрапывание, доносившееся с кровати, красноречивосвидетельствовало, что она опоздала. Улыбнувшись, Сирина неторопливо вернуласьна кухню, села за стол и не спеша выпила молоко. Затем вымыла чашку с блюдцем,вытерла насухо и поставила на полку. Потом открыла дверь и по черной лестницемедленно начала подниматься вверх.
В главном холле все было в порядке. Огромный рояль стоял насвоем месте, как десятки лет до этого, люстра светила так же ярко, как и тогда,когда были живы родители Сирины. Непроизвольно она подняла к ней голову,улыбаясь сама себе, вспоминая, как любовалась ею, будучи еще совсем маленькой.Эта люстра была одной из главных достопримечательностей званых вечеров, которыеустраивали родители. Сирина останавливалась на округлых мраморных ступеняхлестницы и смотрела на мужчин, облаченных в смокинги, на женщин в блестящихвечерних туалетах, шествовавших через холл в сад, усыпанных бликами,отбрасываемыми хрустальной люстрой. Там, в саду, они стояли у фонтана и пилишампанское. Иногда она устраивалась в ночной рубашке как раз за изгибомлестницы, подглядывая за ними, и сейчас, вспоминая об этом, Сирина поднималасьпо ступеням и улыбалась. Теперь, когда все ее близкие ушли из жизни, она вновьздесь, в этом доме, и от этого в ней пробуждалось странное чувство.Воспоминания в одно и то же время и радовали, и бросали в озноб. Онипереполняли ее желаниями и сожалениями. Так она поднялась на второй этаж имедленно двинулась по коридору. И тут на нее неожиданно накатила тоска, ейнеудержимо захотелось зайти в свою комнату, посидеть на своей кровати,посмотреть из своего окна на сад, просто заглянуть в нее, побыть там и вновьощутить себя частью своей комнаты. Рука машинально сняла запылившийся платок сголовы, и золотистые волосы, получив свободу, рассыпались по плечам. Жест этот,конечно же, отличался оттого, каким она снимала шляпку – атрибут школьнойформы, каждый день возвращаясь домой и взбегая вверх по лестнице в своюкомнату. Она остановилась в дверях, комната была наполовину пуста. Теперь здесьстояли стол, книжный шкаф, несколько полок, несколько стульев… ничего из знакомоймебели, ничего из принадлежавших ей вещей. Все давным-давно исчезло.
Сирина решительно подошла к окну. Фонтан… сад… огромная ива– все осталось точно таким, как раньше. Она вспомнила, как стояла именно наэтом самом месте, прижавшись к стеклу, слегка запотевавшему от дыхания, нежелая делать уроки и мечтая удрать во двор поиграть. Если сейчас закрыть глаза,то можно услышать их всех: отца, мать, их друзей и гостей, смеющихся,беседующих, прогуливающихся, играющих в крокет или же сплетничающих о своихримских знакомых… Она видела себя среди них в роскошном голубом костюме… илишелковом платье… или в огромной прекрасной шляпе… может быть, с несколькимисвежесрезанными розами в руках…
– Кто ты? – неожиданно услышала Сирина у себя заспиной. Вскрикнув, она, словно защищаясь, вскинула руки и в ужасе отпрыгнула,быстро повернувшись и опершись о стену обеими руками. Все, что она успеларассмотреть в темноте, – это силуэт мужчины. В комнате по-прежнему былотемно, свет в коридоре горел неярко, и проку от него было мало. Но вот мужчинашагнул вперед, она увидела знаки различия, блеснувшие на его мундире. Он был вформе, и Сирина вспомнила, как днем Чарли говорил что-то насчет того, что майорбудет сидеть за своим столом еще до наступления полуночи.
– Вы… – едва слышно прохрипела она, в то время каквсе ее тело била дрожь, – майор?
– Сначала ты мне должна ответить…
Голос человека, одетого в военную форму, звучал угрожающетвердо, но он не двигался с места и даже не попытался включить свет. Мужчинапросто стоял и смотрел на нее сверху вниз, раздумывая, почему она кажется емутакой знакомой. Он чувствовал, что в ней есть что-то знакомое, даже в лунномсвете, проникавшем в комнату из сада. У него было чувство, что он где-то ее ужевидел. Майор наблюдал за ней с того самого момента, как она вошла в комнату,ставшую его кабинетом. Едва он погасил свет, как услышал ее шаги на лестнице.Сначала его рука автоматически потянулась к пистолету, лежавшему на столе, ноочень скоро он понял, что пистолет ему не понадобится. Теперь ему хотелосьузнать, кто она такая и зачем явилась в его кабинет в десять часов вечера.
– Я… поднялась наверх погасить свет… Прошу прощения.
– В самом деле? Ты не ответила на мой вопрос. –Голос его звучал холодно и ровно. – Я спросил, кто ты такая.
– Сирина. Я здесь работаю. – Эту фразу онапроизнесла уже на хорошем английском, решив в данных обстоятельствах непритворяться. Лучше, если он сразу поймет, кто она, иначе он может арестоватьее или уволить, а ей этого очень не хотелось. – Я работаю здесь прислугой.
– Что ты делаешь наверху, Сирина? – уже мягчеспросил майор.
– Мне показалось, я слышала звуки… шум… И я подняласьвзглянуть, в чем дело.
– Ясно.
Девушка явно лгала. В течение нескольких часов, находясь вэтой комнате, он не шумел, даже когда гасил свет.
– Ты очень храбрая, Сирина… И что бы ты сделала,окажись я злоумышленником? – Майор выразительно посмотрел на хрупкиеплечи, изящные руки девушки.
– Не знаю. Позвала бы кого-нибудь… на помощь… наверное.
Майор включил свет и взглянул на девушку. Она была прекрасна– высока, стройна, в ее глазах пылал зеленый огонь, а волосы отливали золотом,как на картинах Бернини.
– Думаю, тебе известно, что никто не сможет помочьтебе. Здесь никого нет.
Сирина внимательно всмотрелась в лицо человека, стоявшегоперед ней. Есть ли угроза в только что сказанных им словах? Осмелится ли оннапасть на нее в этой комнате? Действительно ли он полагал, что они здесь одни?Перед ней стоял не просто еще один американский офицер – перед ней стоялчеловек, привыкший командовать, привыкший к тому, что все его желанияисполнялись.
– Вы ошибаетесь. Мы здесь не одни. – В зеленыхглазах девушки вспыхнул огонь ярости.
– Неужели?
Неужели она привела кого-то с собой? Какая наглая,самоуверенная девчонка! Вероятно, она и ее приятель забрались во дворец, чтобызаняться любовью. Он поднял бровь, а Сирина отступила на шаг.
– Ты привела с собой дружка?
