— Скоро-скоро. Ты ее вещи все нашла? — перебила меня Юля. И тут же, не дождавшись ответа, исчезла со стаканом в руках.
— Детей поразвели, а заниматься некому, — кряхтя, сообщила повариха, помешивая что-то в большой блестящей кастрюле.
— Я ведь тоже… — Мне хотелось поделиться с ней, рассказать, что я тоже не чужой человек в этой семье.
Но та, не дослушав, сказала:
— Ты тощая, кости светятся. Специально не ешь? Сейчас моду взяли… — подбрасывая на сковородке сочный кусок мяса, ворчала она.
— Ну что вы! — чувствуя аппетитные запахи, запротестовала я. — Это я в маму такая. Мама у меня не полная.
— Хозяин худеньких любит, видала? — Она намекала на жену отца. — Да ты садись, не стесняйся. — Повариха положила на тарелку вкусно пахнущее мясо и поставила передо мной на прилавок.
— А у них сколько детей? — поинтересовалась я и принялась за еду.
— Хватает, — махнула она рукой, и в этот момент в кухню со свистом влетел ранец.
Сделав пируэт в воздухе, он плюхнулся на стол, задев тарелку Машеньки. Тарелка, перевернувшись, поскакала по прилавку, но не разбилась, только каша пролилась на платьице девочки. Вместо того чтобы рассердиться, Машенька громко рассмеялась.
— Вовик пришел! — закричала малышка и стала бить ложечкой по столу.
— Привет, — крикнул на ходу Вовик и оценивающе посмотрел на меня. — В компьютерные игры умеешь?
— Смотря в какие.
— Научу, — пообещал Вовик и мимоходом надел тарелку Машеньке на голову. Остатки каши потекли по лицу ребенка.
— Ты что рот разинула? — рассердилась повариха. — Займись им.
— Да я не…
В этот момент девочка сползла на пол со стула и, подвернув ножку, заревела.
— Хочу гулять, хочу на улицу…
— Подожди-подожди, вот еще Таня придет, все вместе пойдете.
— А Таня — это еще…
— Танька — это моя сестра. Только сводная, — серьезно сообщил Вовик. — Мама у меня Юля, а отец…
— Виктор Максимович, — подсказала я.
— Не-е, у меня совсем другой папка. Он нас с мамой Юлей давно бросил, когда я еще не родился.
— Да он вообще подкидыш. — На пороге появилась начесанная девица с фиолетовыми волосами и пирсингом в ноздре. Ей было лет тринадцать.
— Дура, подкидыш — это когда ни матери, ни отца, а мама Юля меня очень любит.
— Твоя мама Юля любит только себя.
— Хай, а ты кто? — на скаку она дотронулась до воротничка моей новой блузки, ловко вытянув лейбл. — Где брала? О, фирма! Сейл?
Хорошо, что я надела действительно фирменную. Мама предупредила, что, коль к отцу собираюсь, никакой дешевки. Пусть не думает, что мы плохо живем. А Таня уже сняла с моего уха клипсу и, примеряя перед блестящей никелированной микроволновкой вместо зеркала, затараторила:
— Одна девчонка из нашего класса поясок от Ив Сен-Лорана тоже по сейлу за двести баксов отхватила. — И тут же без перехода предложила: — Махнемся на мои, не глядя?
— Ты о чем?
— У тебя бижутерия в ушах, а у меня белое золото с бриллиантиками. Вот еще брелок миленький, не правда ли? — На поясе у нее болтался увесистый якорек с сапфиром. — У мачехи на минуточку одолжила. Якорь, если она обнаружит, вернуть придется, а вот сережки — фига. Я к ним привыкла. Идут? — Таня крутилась в одной клипсе и в одной бриллиантовой сережке.
— Как же на чужое махаться? — возразила я.
— Тут нет ничего чужого, все папочкино, значит, наше, — твердо заявила девица. — А ты вообще чем занимаешься?
— Я в педагогическом институте учусь.
— А-а, — разочарованно протянула она. — Я в топ-модели пойду.
— Да? — Не желая обижать коренастую, коротконогую Таню, я все же выдала себя тоном.
— Вот рост доберу до ста семидесяти… хотя бы, — поняла она.
— Как это?
— Я гормоны для роста глотаю. — Таня вынула из рюкзака пачку таблеток.
— Тьфу ты! — услышав наш разговор, плюнула в сердцах повариха. — От них ведь усы вырастут!
— У таких, как ты, даже хвост может вырасти, — пренебрежительно заявила девушка.
— А у тебя что?
— Ноги, вот что! — с уверенностью сказала Таня и, задрав юбку, выставила вперед свою полную короткую ножку.
— Что вы с Машенькой сделали? — В кухне вновь появилась жена отца. — Вымой ее и переодень, пожалуйста, — обращаясь почему-то ко мне, проговорила она.
— Мне вообще-то еще на лекции надо!
Юля непонимающе посмотрела на меня.
— Она в педагогическом учится, — под громкий рев Машеньки сообщила Таня.
— В педагогическом — это очень кстати, — рассеянно проговорила мачеха и, чтобы успокоить малышку, протянула ей свой пустой стакан.
Малышка вцепилась в него. Юля постучала по нему ложечкой, чтобы развлечь Машу. И тут девочка выпустила стакан из рук — мелкие осколки разлетелись по розовым кафельным плитам пола.
— Скоро Виктор Максимович придет? — сквозь смех и плач детей выкрикнула я, теряя терпение. — Потому что…
В этот момент в дверь позвонили. Мачеха помчалась открывать.
— Папочка пришел! — обрадовалась Машенька и, взяв меня за руку, потащила встречать отца.
— Опаздываем, — донесся мужской голос из прихожей, и на нас чуть не налетела спешившая куда-то Юля.
— Проследи за детьми, мне нужно срочно уехать! — на ходу выкрикнула она и скрылась в одной из комнат.
«Ну уж хватит с меня!» — решила я и вылетела в прихожую.
На пороге стоял мужчина в костюме и галстуке. Он приветливо улыбнулся нам с Машенькой. Малышка, надув губки, почему-то убежала прочь.
«Какой молодой! — промелькнуло у меня в голове. — И совсем не похож на те фотографии, что я видела у мамы». Но времени на размышления не было. Я знала, что вернется Юля и они исчезнут.
Раскрыв объятия, я двинулась на отца в атаку.
Мужчина, немного смутившись, отступил назад.
— Вы… ты… кто?
Со словами «твоя дочь» я бросилась ему на шею.
Он слабо отбивался, стараясь отцепиться от меня. Но тщетно. Я висела на нем, как кошка. Обида, что отец не хочет признавать меня, как всех остальных своих детей, делала мою хватку еще крепче. У меня на глазах навернулись слезы.
— Неужели ты ничегошеньки не чувствуешь ко мне? — всхлипнула я.
Такой штурм должен был расплавить даже айсберг. И он сдался.
Тело мужчины напряглось, он наконец прижался ко мне и принялся целовать, но как-то странно, совсем не по-отцовски.
