У Билли шла из головы кровь, под глазом был большой синяк.Полиция не заставила себя долго ждать, следом за ней появилась «Скорая помощь».Всех троих пострадавших доставили в расположенный неподалеку медицинский пунктНьюрошелской больницы. Водителя грузовика отпустили почти сразу: он пострадалзначительно меньше, чем его автомобиль. Билли наложили швы на голову. Впротоколе указали, что он вел машину, находясь в состоянии опьянения, ипоскольку такое замечалось за ним уже в третий раз, это могло грозить емулишением водительских прав сроком на один год, что расстроило его больше, чемподбитый глаз. Тана была вся в крови, но у медиков, как ни странно,по-видимому, не было желания расспрашивать ее о том, что произошло, а онакаждый раз впадала в истерику, едва начинала говорить об этом. Симпатичнаядевушка-медсестра обтерла ее влажной фланелью, пока Тана лежала на смотровомстоле и плакала. Ей дали успокоительное, и ко времени прибытия Джин она уженаполовину спала.
— Что случилось, Билли?.. Боже! — Джин увиделаповязку на его глазу. — С тобой ничего страшного?
— Надеюсь. — Он смущенно улыбнулся, и она вочередной раз увидела, какой это красивый юноша, хотя он больше походил на мать,чем на отца. Внезапно улыбка погасла, и на его лице отразился испуг. — Тыпозвонила отцу?
Джин Робертc отрицательно покачала головой.
— Мне не хотелось его пугать. По телефону сказали, чтос тобой все в порядке, и я решила сначала посмотреть на вас обоих сама.
— Благодарю. — Он посмотрел на спящую Тану инервно передернул плечами. — Прошу прощения за… за то, что я… что мыразбили машину.
— Главное, что никто из вас не пострадал сколько-нибудьсерьезно.
Она нахмурилась, увидев спутанные волосы дочери. Однакоследов крови на ней уже не было. Медсестра попыталась объяснить, в какомнервическом состоянии была Тана, когда ее привезли.
— Мы дали ей снотворное: сейчас ей необходим покой.
Джин Робертc снова нахмурилась.
— Она была пьяна?
Мать Таны уже знала, что Билли был пьян, но если еще и Тана…Однако медсестра этого не подтвердила.
— Не думаю. Скорее испугана, как мне кажется. У нее наголове здоровая шишка, а больше мы ничего не нашли — ни признаков сотрясениямозга, ни повреждений в области позвоночника. В любом случае за ней надопонаблюдать.
Услыхав их разговор, Тана открыла глаза и посмотрела намать, не узнавая. Потом тихонько заплакала. Джин обняла ее и начала утешать:
— Ну что ты, малышка… Все в порядке.
Дочь покачала головой, горестно всхлипывая.
— Нет, не в порядке… Он… — При виде стоявшего рядом излобно глядевшего на нее Билли слова застряли у нее в горле. Ей показалось, чтосейчас он снова ударит ее, и она отвела глаза. Ее душили рыдания. Она не моглавыдержать этот взгляд, не могла и не хотела видеть его самого — никогда вжизни…
Она легла на заднее сиденье материнского «Мерседеса», и Джинзавезла Билли домой. Она оставалась с ним довольно долгое время. Они выдворилииз сада последних гостей, выгнали с полдюжины других из воды, выволокли двепары из постели Энн и утихомирили друзей Билли, обосновавшихся в крытомбассейне. Когда Джин вернулась к машине, она уже знала, что это будет стоить ейне меньше недели работы. Они поломали половину мебели, сожгли часть растений,вспороли обивку кресел, испятнали ковры и залили содержимым пластмассовыхбокалов кадушки с ананасовыми деревьями. Джин не хотела, чтобы Артур видел свойдом до того, как она приведет все в порядок. С тяжелым вздохом она села вмашину и посмотрела на неподвижно лежащую дочь. Тана, находившаяся поддействием седативных лекарств, выглядела до странности спокойной.
— Слава богу, что они не добрались до спальниАртура. — Она завела мотор. Тана сделала слабый жест, пытаясь что-товозразить, — говорить она не могла. — Ты не ранена? — Это было единственное,что имело значение для Джин: ведь они могли погибнуть, их спасло чудо. Когда втри часа ночи ее поднял телефон, она сразу подумала об этом. За несколько часовдо звонка интуиция ей подсказала: что-то должно произойти. Трубку она снялапочти мгновенно. Предчувствие ее не обмануло. — Как ты себя чувствуешь?
Тана в упор посмотрела на мать и лишь покачала головой: унее не было сил ни на что другое.
— Я хочу домой.
Из глаз ее снова полились слезы, и Джин опять подумала, чтоее дочь пьяна. Судя по всему, ночь была ужасная и Тана была участницейкошмарных происшествий. Наконец Джин заметила, что на дочери другое платье, нето, в котором она уехала из дома.
— Ты что, купалась там?
Тана приняла сидячее положение, чувствуя, как кружится у нееголова, и отрицательно мотнула головой. Посмотрев на нее в зеркало, укрепленноена щитке, Джин увидела какое-то странное выражение в глазах дочери.
— Что с твоим платьем?
Равнодушным, будто чужим, голосом Тана проговорила:
— Его сорвал Билли.
— Что ты сказала? — Джин искренне удивилась, потомспросила с недоверчивой улыбкой:
— Он, наверное, бросил тебя в воду?
Дальше этого ее воображение не простиралось ведь речь шла оее обожаемом любимце! Если Билли даже и выпил немного, он, по ее мнению, былабсолютно безобидным. Им здорово повезло, что их машина не столкнулась сгрузовиком. Это хороший урок для обоих.
— Надеюсь, ты запомнишь сегодняшний урок, Тэн. Услышавэто ласковое имя, которое употреблял Билли, дочь снова начала всхлипывать.Наконец Джин съехала на обочину и спросила напрямик:
— Что это с тобой? Ты напилась? Или приняла наркотики?
В ее голосе и в глазах было осуждение, какого она невыразила в адрес Билли. «Как несправедливо устроена жизнь! — подумала просебя Тана. — Но ведь мать еще не знает, что натворил этот замечательныймальчик, Билли Дарнинг». Она посмотрела матери прямо в глаза:
— Билли изнасиловал меня в спальне своего отца.
— Тана! — Джин Робертc пришла в ужас. — Чтоты такое говоришь? Билли никогда такого не допустит. — Она гневалась насвоего единственного ребенка, а не на сына любовника, не в состоянии поверить,что он способен на такой поступок. Это ясно читалось на ее лице. — Этоужасно, то, что ты сказала.
«Это ужасно, то, что он сделал», — стояло в голове уТаны. Мать смотрела на нее с нескрываемым возмущением.
Две круглые слезы скатились по щекам девушки.
— Он это сделал. — Ее лицо исказилось привоспоминании о кошмарной сцене. — Клянусь тебе… — У нее снова начиналсянервический припадок.
Джин отвернулась и завела мотор. Больше она не смотрела надочь, сидящую на заднем сиденье.
— Я не хочу и слышать о таких вещах — в связи с чьим быто ни было именем! — Билли был безобидный мальчик, которого Джин знала сдесяти лет. Она даже не дала себе труда задуматься над тем, что побудило Танусказать такие слова: ее, видимо, больше волновал сам Билли, или Энн, или Артур…— Я запрещаю тебе повторять это когда бы то ни было! Ясно?
