— Только коснись ребенка, и я покончу с собой. Ты знаешь Вулфгара и не сомневайся: ни на земле, ни в аду не найдется такого уголка, где бы ты мог от него спрятаться.
— Бастард меня больше не побеспокоит, — жестко рассмеялся Рагнор. — Сейчас мои люди наверняка забрасывают грязью его могилу.
— Берегись, любовь моя, — донесся с порога голос Гвинет. Она решилась подняться наверх, боясь слишком надолго оставлять любовника наедине с Эйслинн. — Вулфгар предупрежден. Меня разоблачили, и мой отец отправился к нему. Они наверняка расставили свою ловушку. Рагнор сунул меч в ножны и глубоко задумался.
— Это сулит беду, дорогая, — пробормотал он наконец. — Я знаю, как удачлив бастард! Он сумеет выжить, и если раньше я хотел держать остальных в узде, захватив его жену в заложницы, пока мы окончательно не разорим поместье, теперь, боюсь, придется бежать. У меня больше нет людей.
Оглядев Эйслинн, державшую Брайса на руках, норманн понял, что разлучить мать с ребенком вряд ли удастся, а время дорого. Он обернулся к Гвинет:
— Прихвати побольше еды из подвала. Мы должны отыскать Эдгара у северных шотландцев и принести ему клятву верности. Поспеши, дорогая. Не теряй ни минуты. — Он обернулся к Эйслинн и приказал: — А ты бери мальчишку! Он тоже сгодится в заложники, хотя Вулфгар наверняка видит в нем лишь досадную помеху. Но предупреждаю, голубка, если хочешь видеть дитя живым, заметай следы на дороге и не пытайся нас задержать.
— Ты сам изрядно следишь, куда бы ни направлялся, — прорычала Эйслинн. — Трупы и разрушенные дома! И мой малыш не помеха! Но я не оставлю его здесь, — прибавила она, стараясь говорить как можно небрежнее. — За ним обязательно придут. Вулфгар считает ребенка твоим и не обращает на него внимания, хотя следит, чтобы о нем заботились.
Рагнор подозрительно прищурился.
— А драгоценная Гвинет утверждает иное. Будто бы бастард назвал отродье своим и последнее время нянчится с ним. Думаю, стоит и его взять с собой.
— Видно, эта сука распустила язык, — прошипела Эйслинн.
— Не говори о ней плохо, любимая. Она верно служила мне, — отозвался Рагнор.
— Да, — задохнулась от ярости Эйслинн. — Но остальным, в том числе и себе, сослужила плохую службу.
— Гвинет мечтала положить мир к своим ногам. И кто может отказать этому нежному цветку? — рассмеялся Рагнор, хотя его тон противоречил словам. И неожиданно резко он приказал: — Довольно болтовни. Бери с собой что хочешь, но побыстрее. Мне это надоело.
Эйслинн побросала в узелок одежки. Брайса и сняла с колышка теплый, подбитый мехом плащ.
— Это все! — бросил Рагнор. — Придется тебе обходиться тем, что есть.
Он вывел ее из спальни, оттащил от Керуика, хотя Эйслинн уже хотела опуститься на колени возле сакса, и вытолкал из зала, не дав попрощаться с Бофонтом.
Гвинет уже сидела на серой в яблоках кобыле Эйслинн. На ней было красивое платье, купленное на оставленные им с Болсгаром деньги Вулфгара. Маленькая чалая лошадка была оседлана для Эйслинн. Рагнор подсадил ее в седло и вскочил на своего коня.
— Помни, голубка, — предупредил он, — я убью мальчишку, если ты дашь мне повод.
Эйслинн вздрогнула и кивнула, но Гвинет, наслаждаясь возможностью отомстить, вновь задержала отъезд. Она сняла свой шерстяной плащ, сунула его Эйслинн и заставила ее отдать бархатный, подбитый мехом. Рагнор не сделал попытки помешать любовнице и насмешливо наблюдал за происходящим. Гвинет подъехала к нему и улыбнулась.
— Разве я не красавица, милорд? — кокетливо спросила она. Рагнор тронул коня и рассмеялся, но при этом упорно смотрел поверх головы Гвинет на Эйслинн.
Глава 25
Вулфгар снова обвел взглядом холмы, и внезапно у него в голове словно эхом отозвались странные голоса. Рыцарь невольно прислушался. Слова звучали все отчетливее. «Рагнор! Эйслинн! Брайс! Даркенуолд!»
Имена повторялись одно за другим, и Вулфгар неожиданно понял намерения Рагнора. Гунн удивленно фыркнул, когда хозяин дернул поводья и, повернув коня, громко крикнул Болсгару:
— Оставайся здесь и проследи, чтобы этих людей похоронили. Они храбро сражались. Милберн, ты тоже задержись. Возьмите десять человек, пусть выроют могилы. Остальные, кто может держаться в седле, за мной!
Суэйн, Гауэйн и еще человек пятнадцать вскочили на коней. Среди них были и раненые, все еще не потерявшие желания стоять до конца. Они летели, как ветер, не давая коням роздыха, пока не остановились у дома. Вулфгар сразу заметил, что с башни не прокричал герольд, возвещая об их приезде, и что Эйслинн не выбежала встретить его. Стараясь не думать о худшем, он соскочил с коня и, бросив поводья Суэйну, вбежал в зал. Картина, представшая его глазам, была настолько ужасной, что кровь стыла в жилах. Такого он не ожидал. Зал был разгромлен, и тело дозорного лежало у входа в башню. На полу, в луже крови, распростерся Бофонт. На лестнице растянулся Керуик, и Хейлан осторожно промывала рваную рану, тянувшуюся от его лба до самого подбородка. Сакс по-прежнему сжимал рукоять древнего меча. На верхней площадке валялся еще один труп, по всей видимости, грабителя. Мидерд в отчаянии ломала руки, а Майда оцепенело скорчилась в темном углу.
— Это Гвинет! — завопила Хейлан. — Эта сука Гвинет открыла им дверь! И сбежала с ними!
Плечи женщины затряслись от рыданий.
— Они похитили леди Эйслинн и маленького Брайса.
Вулфгар словно окаменел. Он казался совсем спокойным, лишь лицо смертельно побледнело, а глаза сверкнули, как сталь. Даже Майда, жавшаяся у пустой колыбели, узрела в них смерть.
— Они забрали ребенка, — продолжала всхлипывать Хейлан, — и я слышала, как он сказал, что убьет его, если леди Эйслинн попытается чинить им препятствия.
— Кто, Хейлан? — мягко, чуть слышно осведомился Вулфгар. — Кто это говорил?
Она удивленно уставилась на него, но тут же поспешила ответить:
— Тот самый, что приезжал с королем, — Рагнор. С ним были еще один рыцарь и четыре воина. Бофонт прикончил одного, прежде чем его самого убили, а второго сразил меч: Керуика. Остальные забрали Эйслинн с малышом и скрылись.
Женщина отвернулась, чтобы перевязать рану Керуика. Все это время Майда, раскачиваясь из стороны в сторону, стонала и рвала на себе волосы. Вулфгар подошел к Хейлан и уставился на израненного шерифа.
— Керуик?
Молодой человек открыл глаза и слегка улыбнулся.
— Я пытался, господин, но их было слишком много. Я пытался…
— Успокойся, Керуик, — шепнул Вулфгар, положив руку ему на плечо. — Вот уже второй раз тебе приходится страдать за госпожу.
В зал ворвался разъяренный Суэйн с топором в руках.
— Они убили конюха. Молодого безоружного парнишку. Перерезали горло.
Он широко раскрыл глаза при виде Бофонта и тихо выругался. Вулфгар, стиснув зубы, смотрел на погибшего рыцаря. Однако, не дав Суэйну опомниться, он резко приказал:
