— «Полю от его Марты» на фоне стилизованной маргаритки.
— Благодарю вас мадам! Не переживайте, вы первая узнаете новости о месье Тэнее! — С этими словами Виктор стремительно бросился к выходу.
Когда галантерейная лавка осталась далеко позади, Жозеф сердито дернул его за рукав:
— Карманные часы, найденные в мастерской Пьера Андрези, те самые, которые нам с месье Мори показывал инспектор Лекашер, принадлежат Полю Тэнею! «П… от его …ы» — это значит «Полю от его Марты». Понимаете? Полю, а не Пьеру!
— Стало быть… — Жозеф не успел договорить. У сквера Монруж во всю глотку заорал газетчик:
— Покупайте «Пасс-парту»! Специальный выпуск! Инспектор полиции убит в собственном доме!
На первой полосе жирными прописными буквами было напечатано: ГЮСТАВ КОРКОЛЬ.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
В тот же день, ближе к вечеру
Победителем в краткой, но жестокой схватке за обладание газетой стал Виктор. Устав отбиваться от управляющего, он нетерпеливо подтолкнул юношу к скамейке и с маху уселся рядом под указующим перстом бронзовой овернской пейзанки.
— Я прочитаю вслух, Жозеф, таким образом нам удастся сохранить газету в целости, а то порвем.
И прочитал:
Труп инспектора полиции Постава Корколя обнаружен вчера вечером в его квартире на улице Жан-Котен Раулем Перо, помощником комиссара полицейского участка Шапели. Г-н Перо, обеспокоенный отсутствием на службе своего весьма исполнительного сотрудника, в конце рабочего дня отправился к нему домой. Дверь квартиры оказалась незапертой. Обнаженный инспектор Корколь лежал в своей постели, на его грудной клетке было несколько ран, нанесенных холодным оружием, а на животе выведены подсохшей к тому времени кровью такие слова: «Вспомни: май настал веселый, месяц всех услад. Господи! Святые твои сделались пищей для тигров и леопардов».[253]
— Патрон! — перебил молодой человек. — Леопард!
— Это еще не всё, Жозеф, имейте терпение.
Убийство, по заключению судмедэксперта, было совершено накануне. Соседка снизу, вдова биржевого маклера, слышала ночью подозрительный шум, но не осмелилась подняться к г-ну Корколю из страха его потревожить, ибо г-н Корколь, по ее словам, кротостью нрава не отличался. Полиция связывает это убийство с гибелью эмальера Леопольда Гранжана, 21 июня так же заколотого кинжалом, и со смертью г-на Эдмона Леглантье, погибшего от отравления газом 17 июля, поскольку на месте всех трех преступлений найдены послания, в которых фигурирует леопард. С его сиятельства герцога де Фриуля, водившего знакомство с Эдмоном Леглантье, сняты все подозрения. Что касается Жака Ботелье, исполнявшего роль Равальяка в пьесе «Сердце, пронзенное стрелой», то он остается под стражей по обвинению в нападении на своего партнера по сцене, игравшего герцога д’Эпернона, и нанесении оному ранения с целью получить его роль.
— Пожалуй, я избавлю вас от необходимости выслушивать интервью инспектора Лекашера, — закончил Виктор и сложил газету.
— Леопардус и Сакровир — один и тот же человек! — выпалил Жозеф. — Не зря вы не поверили Даглану. Это он!
Виктор достал из кармана блокнот, перелистал его, нашел то, что искал, и взглянул на своего управляющего:
— Вы сами где-то вычитали, что славный вождь галлов проявил себя в Отене, и оттуда же, как мы с вами знаем от Мариетты Тренке, в Париж приехал парень, носивший такую кличку. А Фредерик Даглан — итальянец.
— Это он нам сказал, что итальянец. Он же хитрый — притворяется жертвой, а на самом деле…
— Нет, Жозеф, не вижу логики. Если допустить, что Даглан — убийца, зачем ему было обращаться ко мне за помощью? Он не стал бы светиться лишний раз. И потом, где сейчас Поль Тэней и почему его оплавленные часы оказались в сгоревшей мастерской Пьера Андрези?
— Даглан убил Тэнея, забрал его часы, а потом обронил их в мастерской, когда устраивал поджог.
— Зачем Даглану понадобилось поджигать мастерскую Пьера Андрези?
— Чтобы украсть у него персидский манускрипт.
Виктор нахмурился, поднялся с лавки и зашагал вокруг бронзовой статуи.
— Не складывается, Жозеф. Вы забыли про акции «Амбрекса».
— Ни в коем случае! Как же, забудешь о таком… Вот как я представляю себе развитие событий, патрон. Четверо сообщников задумывают грандиозное мошенничество. У каждого в этой игре своя специализация: Гранжан рисует акцию, тщательно прорабатывая детали вроде портсигаров с трубками, чтобы привлечь чужие денежки, а затем делает и клише — он ведь был учеником гравера; Тэней печатает акции; Даглан крадет янтарные портсигары; Леглантье же со всей своей фиглярской ловкостью впаривает фальшивки честным гражданам.
— А что делает Корколь?
— Он — координатор. Четверка проведала, что он продажный флик, и заручилась его поддержкой. Это ж какой туз в рукаве — прикормленный страж порядка! Чтобы приступить к осуществлению плана, им нужен был стартовый капитал. А Корколь, как вы помните, последние два года общался с Пьером Андрези — стало быть, знал, что переплетчик приводит в порядок редкие книги, которые легко сбыть за приличные деньги какому-нибудь нечистому на руку букинисту. Раз — манускрипт украден, начальный капитал получен, два — акции и портсигары вбрасываются в игру, три — Леглантье обчищает карманы десятка олухов вроде герцога де Фриуля. Да только они недооценили Даглана, который захотел единолично завладеть всей кубышкой. Даглан убивает Тэнея, затем поджигает мастерскую Андрези и теряет там часы печатника, устраняет Гранжана, Леглантье и с помощью посланий, где упоминается леопард, выставляет себя жертвой, чтобы убедить вас в своей невиновности. Вот и всё! Ну, как вам моя история?
— Из вашей истории опять выпал Корколь.
— Даглан избавился и от него — убрал последнего свидетеля.
— Браво, Жозеф. Мои аплодисменты.
— Да чего уж там, я просто изложил гипотезу. В конце концов, жизнь — всего лишь череда нелепых случайностей. — «Ай молодца, дружище Жозеф. Отличный эпилог для „Кубка Туле“!» — не преминул мысленно отметить молодой человек. И вдруг насторожился: — А что, у вас есть возражения, патрон?
— Меня смутили ваши слова о стартовом капитале. Зачем он им нужен был? Сообщники не собирались нанимать исполнителей, которым надобно платить, поскольку, как вы блестяще подметили, у каждого в этом деле была своя специализация. И потом, с какой стати было Даглану и Гранжану подписывать акции собственными именами? Вы говорите, Даглан избавлялся от свидетелей. И при этом сам же обеспечил против себя улику на поддельных бумажках «Амбрекса»? А мастерскую переплетчика ему зачем было поджигать, если манускрипт уже украден? Опять же с чего вы взяли, что Поль Тэней мертв?
— Так ведь его часы… вы сами сказали…
