— Зачем?!
Оказалось, что Тимур еще во времена своего тюремного интерната без памяти влюбился в дочь интернатского врача — Машу Хотимскую. И пользовался у нее нескрываемой взаимностью.
Последнюю фразу Рут произнесла с откровенной гордостью!
Сейчас Хотимские живут всей семьей в Израиле. Тимур получает от Маши письма и теперь спит и видит оказаться в Израиле хоть на пару дней. В последнем письме Маша написала, что папа все еще не встал на ноги, лишь готовится к экзаменам на врача, а пока изучает иврит в ульпане и работает кем-то вроде дворника. Что дает им какую-то скидку при оплате квартиры...
— Короче говоря, он повторяет извечный начальный путь любого эмигранта, — сказала Рут. — Так что в ближайшее время в Америку им не выбраться. Это для них очень дорого.
Рут загасила сигарету и немножко попила джин с тоником. Лед уже почти растаял в стакане.
— Нам тоже такое путешествие пока еще не вытянуть, — огорченно добавила Рут. — Я имею в виду — поездку в Израиль...
* * *
... И как-то так само собой получилось, что я разомлел от тепла, доверия, успокоения, от присутствия рядом грустной красивой Женщины и, не вдаваясь в подробности, рассказал Рут свою историю. Надо же мне было как то представиться...
Я рассказал Рут Истлейк про своего Шуру Плоткина, про моего приятеля по ленинградскому пустырю — бесхвостого Кота-Бродягу, про бывшего Кошкодава и Собаколова — отвратительного гада Пилипенко, ставшего хозяином очень богатого пансиона для тех же Котов и Собак, которых он еще недавно отлавливал, убивал и за маленькие, ничтожные рубли продавал их шкурки на Калининском рынке. А сейчас за большие и уважаемые доллары он этих же Котов и Собак чуть ли не в жопу целует...
Я рассказал ей про Водилу, про наркотики, про побоище на автобане Гамбург — Мюнхен, про мою жизнь в Английском парке, про семейство Шрёдеров и Манфреди, про своего любимого старого Фридриха фон Тифенбаха, про Таню Кох и профессора фон Дейна. Я даже рассказал ей про своего немецкого кореша — полицейского овчара Рэкса, про питерского младшего лейтенанта милиции Митю, про Капитана контейнеровоза «Академик Абрам Ф. Иоффе»...
Рассказал, как Тимур спас меня от «Собачьей свадьбы»...
Более внимательного слушателя, чем Рут Истлейк, я бы не мог себе пожелать. Я вообще заметил, что Женщины умеют слушать гораздо лучше, чем Мужчины.
Закончив свой рассказ эпизодом с «Собачьей свадьбой», мне показалось, что теперь я представлен вполне достаточно, и с устатку взял небольшой тайм-аут — долопал остатки сосиски и допил молоко.
— О’кей, — сказала Рут и сотворила себе новую порцию джина с тоником и со льдом. — А теперь послушай меня...
* * *
...Матерью Рут была шведская манекенщица и начинающая фотомодель из Стокгольма, а отцом — темнокожий барабанщик из крохотной нищенской джазовой группы с пышным названием «Черные звезды Гарлема». Звали его Чак Слоун.
Инга и Чак влюбились друг в друга в первую же секунду знакомства, и Инга умудрилась отдаться Чаку несколько раньше, чем тот сообразил попросить ее об этом.
Как только их дочери Рут исполнилось восемнадцать и она поступила на факультет журналистики университета штата Нью-Йорк (Колумбийский, в Верхнем Манхэттене, оказался не по карману...), Инга и Чак Слоун справедливо решили, что теперь дочь и сама выгребется, и уехали в Швецию. В маленький городишко Якобсберг, в дом Ингиных родителей, которые вскоре и померли. Якобсберг находится в двадцати шести километрах от Стокгольма, и черный американец Чак Слоун уже много лет считается там достопримечательностью городка — где-то в одном ряду с остатками крепостной стены пятнадцатого века и галереей с копиями картин неизвестных художников, когда-то населявших Скандинавию.
Такая честь оказывается Чаку не потому, что он — единственный чернокожий в городе, а просто еще никто из молодых местных музыкантов, даже учившихся у самого Чака, не насобачился так управляться с джазовыми барабанами, как это и по сей день делает старый черный Чак Слоун!..
— К осени мне обещают прибавку за выслугу лет, и уж тогда-то мы втроем — Тим, ты и я — обязательно слетаем к моим старикам в Швецию. Как идейка? — спросила Рут.
— Грандиозная, — ответил я и подумал: «Вчетвером бы слетать, с Шурой...»
... Если ты не полный дебил, то обычно нормальный человек заканчивает университет в двадцать два года. Но после этого еще и в аспирантуре учится пару лет, чтобы закрепить выбранную профессию.
Однако между окончанием университета и поступлением в аспирантуру в жизни Рут Слоун возник здоровенный двадцатичетырехлетний белый парень — полицейский из сто двенадцатого участка в Квинсе — Фред Истлейк. И через три месяца мисс Рут Слоун стала миссис Рут Истлейк, так как даже и вообразить не могла — как это она прожила двадцать два года, не будучи женой Фреда Истлейка с самого детства?!
Здесь, в Квинсе, была снята вот эта квартира. Здесь они с Фредом только тем и занимались, что каждую свободную минуту пытались завести потомство. Фред в своем желании стать отцом был неутомим, как паровая машина Джеймса Уатта! Фред был лучшим мужчиной в мире. В то время Рут еще никогда ни с кем не спала, кроме Фреда, и он по праву считался ее лучшим мужчиной.
Вот только забеременеть она никак не могла. Бегали они с Фредом по врачам, перепробовали все, что возможно — вплоть до тибетской медицины, в отчаянии опустились до визита к каким-то колдунам...
А на второй год безуспешных стараний родить себе детеныша поклялись теперь жить только друг для друга. И Рут поступила в Полицейскую академию, чтобы не только дома, но и на работе быть ближе к Фреду.
Три года тому назад полицейская машина сержанта Фреда Истлейка, уже неуправляемая, как потом сказали врачи, медленно подкатилась к отелю «Рамада Милфорд Плаза», что на Восьмой улице Манхэттена, и мягко ткнулась носом в заднюю часть огромного туристского автобуса, ждущего пассажиров.
Когда разъяренный водитель автобуса с отборной руганью выскочил из-за руля, то увидел, что автобус его, слава Богу, лишь слегка поцарапан, а за рулем полицейского автомобиля с помятым бампером и разбитой фарой сидит мертвый сержант полиции Фред Истлейк, у которого просто остановилось сердце...
Этот старый толстый автобусник до сих пор навещает Рут, а с тех пор как она привезла из России Тимура, стал заглядывать к ним еще чаще.
— Тим рассказал тебе, как он попал в Нью-Йорк?
— В общих чертах... — осторожно ответил я,
— Естественно, что многих деталей он не знает! — усмехнулась Рут и снова закурила.
... Через полгода после смерти Фреда, по обоюдной договоренности руководства нью-йоркской полиции и Московского управления Министерства внутренних дел, была организована поездка американских полицейских в Москву с чисто ознакомительно-дружескими целями. В делегацию включили и Рут Истлейк.
Поездка в Москву вся состояла из непрекращающегося вранья. По любому поводу русские устраивали обжираловку с водкой и лгали. Лгали без устали и тоже по любому поводу: шел ли разговор об организованной преступности или борьбе с проституцией, шла ли беседа о финансовых пирамидах или заказных убийствах, говорили ли о транспортировке наркотиков в Россию и через Россию или о детских преступлениях и беспризорности...
