— Кто вы такие? Откуда? — строго спросил Бинг. Потом он увидел лицо старика, сидевшего на тротуаре, его закрытые, ввалившиеся глаза, острый подбородок, выстриженные плеши на седой голове; увидел резкие темные шрамы на щеках второго мужчины и, понизив голос, мягко добавил: — Вам помочь?
— Мы из лагеря «Паула», — сказал Келлерман. — Мы бежали…
В городской ратуше, в бывшем кабинете крейслейтера Моргенштерна, Трой назначил лейтенанта Диллона временным военным комендантом Нейштадта.
— Больше взвода я вам оставить не могу, — говорил он Диллону. — А этого вполне достаточно, будете поддерживать порядок в городе и следить за дорогой, чтобы нам не терять связи с дивизией. Полицейский час объявите с 19.00, улицы непременно патрулируйте. Если столкнетесь с регулярными немецкими войсками, численно превосходящими вас, оставьте город, отступите и попытайтесь связаться со мной.
— Хорошо, сэр. — Диллон был узкоплечий, анемичного вида молодой человек. — Но здешние фрицы меня больше беспокоят. Как сформировывают муниципалитет — я не знаю, а гражданские власти тут нужны обязательно, хотя бы для того, чтобы объявлять полицейский час.
— Придется вам завести глашатая, — посоветовал ему Иетс.
— А где этот патер? — спросил Трой.
— Дожидается приема, — сказал Иетс. — Я велел Циппману привести его сюда.
— Так пусть войдет.
Человек, который переступил порог кабинета и скромно остановился у двери, по-видимому, прекрасно умел пользоваться достоинством своей черной сутаны и серебряной цепи с нагрудным крестом. Лицо у него было так тщательно и гладко выбрито, что скулы и круглый подбородок отливали розовым. Этот розовый оттенок хорошо сочетался с живым взглядом его светлых глаз и темно-каштановыми волосами, напомаженными и расчесанными на косой пробор.
— Отец Шлемм? — спросил Иетс.
— Да. Я патер церкви Святой Маргариты — самого большого прихода в городе. — Он говорил на безукоризненном английском языке с американским акцентом, и его деловитый тон несколько смягчал высокомерие этого заявления. — Обращаюсь к вам на вашем языке, джентльмены, во избежание затруднений с немецким. Я провел несколько лет в иезуитском колледже в Нью-Джерси.
Диллон вздохнул свободнее. Слава Богу, нашелся человек, с которым можно будет работать.
— Насколько нам известно, вы содействовали сдаче города? — сказал Иетс.
Патер ответил после минутного раздумья:
— «Сдача» — не то слово, сэр. Церковь — наша мать, она считает, что лучше сохранить, чем предать гибели.
— Дело не в словах, — сказал Трой, не желавший вдаваться сейчас в споры.
Патер чуть заметно поднял брови.
— Церковь не вмешивается в политику, сэр. Все мирское чуждо ей.
— Значит, вы отказываетесь содействовать нам? — Трой поднялся с громадного кресла герра Моргенштерна, обогнул стол и подошел к патеру вплотную. Тот не отступил перед ним.
— Напротив, — сказал отец Шлемм. — Правда, мы еще не знаем, что от нас потребуется. В данный момент в абсолютной пустоте, которая царит в городе, мы являемся единственной дееспособной организацией, если не считать ваших войск, но ведь они рано или поздно уйдут отсюда.
— Вот это другой разговор, — сказал Трой.
Иетс отметил мысленно, что отец Шлемм уже начинает торговаться.
— Мы хотим установить порядок в Нейштадте, и мы его установим, либо с вашей помощью, либо без нее. Выбирайте, отец Шлемм.
Патер молча склонил голову.
— Давайте ближе к делу, — сказал Трой. — Нечего тянуть. Кто будет мэром?
— Бургомистром, — пояснил Иетс.
— Наш бывший бургомистр бежал вместе с крейслейтером Моргенштерном, так же как и другие должностные лица. — Отец Шлемм говорил сухо, не осуждая и не оправдывая беглецов.
— Вы знаете кого-нибудь, кто может занять этот пост? — спросил Иетс.
— Да, разумеется, — ответил патер. — Перед тем как прийти сюда, я взял на себя смелость составить список кандидатов на главные административные посты в городском управлении. Думаю, что они устроят и вас, и жителей Нейштадта.
— Почему вы сразу об этом не сказали! — с облегчением в голосе воскликнул Диллон.
Патер благосклонно улыбнулся.
— Я не знал, дозволят ли мне представить этот список. Но, вручая его вам, я хочу подчеркнуть, что церковь не несет никакой ответственности за действия этих лиц.
— Перестаньте вилять, — сказал Трой. — Кто они такие?
— Виноторговец и председатель торговой палаты герр Бундезен — самый подходящий кандидат на должность бургомистра. Он человек всеми уважаемый и прекрасный администратор, что подтверждается его положением в деловом мире. Городской инженер, герр Зондерштейн, предпочел остаться на своем посту, вместо того чтобы бежать вместе с крейслейтером Моргенштерном. Его советую назначить на должность помощника бургомистра по городскому хозяйству.
— Прекрасно! — сказал Диллон, радуясь, что кто-то будет заботиться о канализации и уборке мусора.
— Герр Клейнбах, управляющий центральной сберегательной кассой — учреждением хоть и небольшим, но весьма солидным, — годится на должность городского казначея.
— А начальник полиции? — забеспокоился Диллон.
— Сейчас скажу и о нем, — успокоил его отец Шлемм. — Это полицейский инспектор в отставке, точнее, полицай-оберинспектор, некто Вольфарт. У него бывают приступы подагры, но сейчас он здоров.
— А кого-нибудь помоложе, поэнергичнее не найдется? — спросил разочарованный Диллон.
— К сожалению, нет, — сказал отец Шлемм все с той же легкой благосклонной улыбкой. — Германия сейчас не так уж богата энергичными молодыми людьми.
«Что-то уж очень гладко у него получается», — подумал Иетс. Уиллоуби одобрил бы такой состав городского управления, но как раз поэтому Иетс и считал своим долгом отнестись к нему настороженно и, покуда еще есть время, повлиять на Троя.
Он сказал:
— А вы уверены, отец Шлемм, что эти люди согласятся занять места во временном городском управлении?
— Если я посоветую, согласятся, — спокойно ответил патер. — Они верные сыны церкви.
— Скажите мне, отец, — продолжал Иетс, — это все бывшие нацисты?
Патеру понадобилось секунду, чтобы ослабить мускулы своего внезапно окаменевшего лица. Потом он ответил:
— Да. Но каждому мало-мальски видному человеку в Германии приходилось быть членом национал-социалистской партии. Так же, как… ну, скажем, в штате Миссисипи, где все, кто занимает хоть какое-нибудь положение в обществе, должен быть демократом.
Иетс повернулся к Трою. — Ваши люди не за тем отдали жизнь в Арденнах, чтобы мы устанавливали здесь прежний порядок, жертвой которого они стали.
