— Нужна ориентировка, словесный портрет, — упрямо повторил капитан под одобрительный ропот полицейских.
— Вовсе необязательно, — сказал Схееперс, начиная злиться. — Мы разделим стадион на сектора и начнем прямо сейчас.
Они обыскивали кладовые с инвентарем и заброшенные складские помещения, ползали по крышам и арочным выступам. Схееперс покинул стадион, пересек Западный бульвар, широкую Хай-Левел и зашагал вверх по склону холма. Но, пройдя метров двести, остановился. Прикинул, что расстояние чересчур велико. Киллер не сможет найти удобную позицию за пределами стадиона. Потный и запыхавшийся Схееперс вернулся на Грин-Пойнт.
Сикоси Цики видел Схееперса из своего укрытия и решил, что это охранник, проверяющий окрестности стадиона. Он был готов к этому и ничуть не удивился. Если бы человек на склоне бегал с собакой, тогда бы Сикоси Цики встревожился, но тот был один. Сикоси Цики распластался на земле, держа наготове пистолет с глушителем. А когда незнакомец повернул назад, даже не поднявшись на вершину, он и вовсе успокоился: все будет как надо. Нельсону Манделе осталось жить лишь несколько часов.
На стадионе уже было полно народу. Схееперс и Борстлап с трудом протискивались сквозь плотную толпу. Повсюду гремели барабаны, люди пели и плясали. Схееперс с ужасом думал: вдруг ничего сделать не удастся? Нет, они во что бы то ни стало должны найти человека, которого Ян Клейн послал убить Нельсона Манделу.
Еще через час, за тридцать минут до начала митинга, когда Мандела уже подъезжал к стадиону, Схееперса охватила паника. Борстлап попытался успокоить его.
— Киллер не найден, — сказал Борстлап. — Продолжать поиски уже нет времени. Прикинем, что мы могли упустить.
Он огляделся по сторонам, задержал взгляд на холме.
— Я туда ходил, — сказал Схееперс.
— Что вы видели?
— Ничего.
Борстлап задумчиво кивнул. Он тоже начал склоняться к мысли, что им не взять киллера, что уже поздно.
Они молча стояли рядом в волнующейся толпе.
— Не понимаю, — сказал Борстлап.
— Оттуда слишком далеко, — ответил Схееперс.
Борстлап вопросительно посмотрел на него:
— Что вы имеете в виду? Что значит «слишком далеко»?
— Невозможно попасть в цель с такого расстояния, — досадливо ответил Схееперс.
Через секунду Борстлап уразумел, что Схееперс говорит о холме над стадионом, и внезапно посерьезнел.
— Расскажите мне в точности, что вы там делали, — сказал он, показывая на холм.
— Поднялся немного по склону, потом повернул обратно.
— Вы не были на вершине Сигнал-хилла?
— Слишком далеко, я же говорю!
— Вовсе не далеко, — сказал Борстлап. — Некоторые винтовки бьют на километр с лишним. И попадают в цель. А тут метров восемьсот.
Схееперс вопросительно посмотрел на него. В тот же миг танцующая масса разразилась ликующими криками, барабаны зазвучали громче. Нельсон Мандела прибыл на стадион. Схееперс заметил его седые волосы, улыбающееся лицо и машущую руку.
— Идемте! — крикнул Борстлап. — Если киллер здесь, он наверняка где-то на холме.
В мощный оптический прицел Сикоси Цики видел Нельсона Манделу совсем рядом. Он снял прицел с винтовки и следил за Манделой с той минуты, как тот вышел у стадиона из машины. Телохранителей немного. Ни особых мер защиты, ни беспокойства вокруг седовласого человека не заметно.
Сикоси Цики поставил прицел на место, проверил магазин и занял тщательно отработанную позицию. Перед ним была стойка из легкого металла. Он сам ее сконструировал, чтобы обеспечить рукам надежную опору.
Он бросил взгляд на небо. Сюрпризов от солнца можно не опасаться. Ни теней, ни бликов, ни слепящих лучей. Склон безлюден. Он был здесь один со своим оружием, только птицы сновали неподалеку.
Осталось пять минут. Стадион ликовал, он слышал оглушительный рев людской толпы, хотя и находился в полукилометре оттуда.
Выстрела никто не услышит, думал Сикоси Цики.
Два резервных патрона лежали прямо перед ним на носовом платке. Но они наверняка не понадобятся. Он сохранит их на память. Может, когда-нибудь сделает из них амулет. Они принесут ему удачу.
А вот о деньгах, которые ждали его, он думать избегал. Сперва надо выполнить задание.
Сикоси Цики поднял винтовку и увидел в прицел, что Нельсон Мандела подходит к трибуне. Стрелять надо при первой же возможности. Выжидать нет смысла. Он опустил винтовку, расслабил плечи и несколько раз глубоко вдохнул. Посчитал пульс. Нормальный. Все нормально. Снова поднял винтовку, приложил ее к правой щеке, прищурил левый глаз. Мандела стоял возле трибуны, отчасти скрытый другими людьми. Но вот он отделился от них, поднялся на трибуну. Жестом победителя вскинул руки над головой. На лице играла широкая улыбка.
Сикоси Цики нажал на спуск.
Однако за долю секунды до того, как пуля с бешеной скоростью вылетела из ствола, что-то толкнуло его в плечо. Но он уже не успел убрать палец со спуска. Выстрел был сделан. Правда, от толчка винтовка сдвинулась сантиметров на пять. Поэтому пуля даже не попала на стадион, угодила в машину, припаркованную на улице далеко оттуда.
Сикоси Цики обернулся.
Два запыхавшихся человека в упор смотрели на него.
В руках у обоих были пистолеты.
— Винтовку на землю, — скомандовал Борстлап. — Осторожно, спокойно.
Сикоси Цики повиновался. Другого выхода нет. Эти белые выстрелят не раздумывая.
Где допущена ошибка? Кто эти люди?
— Руки за голову! — продолжал Борстлап, протягивая Схееперсу наручники. Тот надел их на Сикоси Цики.
— Вставай! — сказал Схееперс.
Сикоси Цики встал.
— Отведите его в машину, — сказал Схееперс. — Я скоро приду.
Борстлап увел арестованного.
Стоя на холме, Схееперс слушал восторженный рев стадиона. Из динамиков долетал знакомый голос Нельсона Манделы. Звук разносился очень далеко.
Схееперс был насквозь мокрый от пота. И по-прежнему его одолевал страх, что они не успеют остановить киллера. Чувство облегчения еще не пришло.
Вот только что миновала историческая минута, думал он. Но никто о ней не узнает. Если бы они не успели вовремя подняться на холм, если бы камень, который он в отчаянии бросил в человека с ружьем, пролетел мимо, историческая минута выглядела бы совсем иначе. И стала бы не просто крошечным примечанием в анналах грядущего. Она могла: бы положить начало кровавой резне.
Я тоже бур, думал Схееперс. И должен бы понимать этих безумцев. Но сегодня, хоть я этого и не хочу, сегодня они мои враги. В глубине души они, наверно, сознавали, что будущее ЮАР заставит их пересмотреть все, к чему они привыкли. Многие никогда этого не сделают. Скорее предпочтут утопить страну в крови и огне. Но это им не удастся.
