талии природа одарила таким богатством.
Сейчас Соня не знала, почему так категорично отстаивает право ребенка на жизнь. Ей ведь именно этого хотелось – чтобы за нее все решили. Вот и решили – аборт.
Вера Андреевна прошлась по маленькой кухоньке, остановилась напротив Сони.
– Кто отец?
– Это неважно.
Ольга Станиславовна спокойно заварила чай и разлила по кружкам.
– Важно. Он готов жениться?
Соня замотала головой.
– Нет. Это мой ребенок.
– Соня, ты в своем уме? Или у тебя уже началось беременное слабоумие. Какой ребенок? Как ты себе вообще это представляешь? Ты на первом курсе, только поступила, мужа нет, тебе недавно исполнилось восемнадцать. Как ты собираешься воспитывать его? Как?
Соня промолчала. Она об этом действительно не думала, дальше сегодняшнего дня не заглядывала. Но сейчас, когда мама настаивала на необходимости прервать беременность, осознала ясно и четко. Она хочет этого ребенка.
– Я буду рожать.
Ольга Станиславовна сделала глоток чая и покачала головой.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь.
– Это не хомячок, – вклинилась Вера Андреевна, – помнишь, у тебя хомяк сдох от голода? Ты не справишься без помощи. Ты же несамостоятельная и безответственная, привыкла жить на всем готовом.
– Я справлюсь.
Предвидя вопрос Сони, Вера Андреевна жестко отрезала.
– Я не буду помогать. Послушай, ты действительно сейчас не можешь здраво рассуждать. Идеальный выход в твоей ситуации – аборт. Если не согласна, на меня можешь не рассчитывать. Пожинай плоды своей распущенности и ослиной упёртости. Как ты собираешься жить и на что?
Соня опешила, перевела взгляд на бабушку, но та кивнула и пожала плечами.
– У тебя нет выбора. Сама ты не потянешь ни коммуналку, ни питание, а уж когда появится ребенок, и подавно. Да и что это за жизнь для ребенка? О себе не думаешь, о нем подумай.
Соня вышла в коридор, открыла двери и замерла на пороге.
– Я подумала. Уходите.
Ольга Станиславовна поднялась, отодвинула недопитый чай. Сняв со спинки легкий кардиган, накинула на плечи и вышла в подъезд. Мама ушла не сразу и замерла напротив Сони.
– Не пори горячку. У тебя есть неделя. Дальше тянуть нельзя. Как сделаешь выбор, звони.
– Я уже сделала, – Соня произнесла это уверено, не отвела глаз и не опустила вздернутого подбородка, но стоило дверям захлопнуться, как она рухнула на пол и заревела в голос.
Оставшись наедине со своими страхами, Соня уже не выглядела гордой и уверенной. Она боялась. Жутко боялась одиночества и ответственности. А еще понимала, что без помощи не справится.
На следующий день Соня кое-как отсидела первую пару и покинула институт. Подкатывала дурнота, и слезы норовили хлынуть потоком. После вчерашней истерики она едва успокоила икоту, а за ней и приступы бесконечно изматывающей рвоты. Далеко от института Соня не ушла, села на скамейку в парке и уставилась на море. Пропитанный йодом воздух бодрил и ослаблял тошноту.
Мысли клубились и натыкались друг на дружку, подобно молекулам хаоса, не желая быть пойманными, ускользали. Выхода Соня не видела, пыталась понять, как прожить хотя бы день или неделю. Наверное, стоит озаботиться кольцом на пальце и легендой о муже-мореплавателе или вахтовике. Только не жалость и не осуждение окружающих. Этого она не выдержит. Еще немного, и ее положение станет очевидным. Такое не скрыть. Соня обхватила голову руками и, запустив пальцы в волосы, снова заплакала.
Люди шли мимо, не обращали на нее внимания. Мало ли какие проблемы могут быть у благополучных барышень. Может, каблук сломался или закончилась скидка на матовые тени для век. Соня услышала шаги, в отличие от других, они не растворились в шуме улиц, затихли рядом с ней, в поле зрения попали белые кроссовки. Обладатель непрактичной обуви сел на скамейку и осторожно тронул ее за плечо.
– Соня? – в голосе послышался вопрос. Говоривший сомневался, она ли это, но мимо не прошел.
Она подняла голову и безразлично оглядела знакомое лицо.
– Бублик? Ты что тут делаешь?
– Учусь, вообще-то. Не ожидал тебя увидеть. Ты же в Москве должна быть?
Соня покачала головой, вытерла мокрые щеки, обстоятельно заправила за уши волосы и неожиданно снова расплакалась.
Бублик растерялся, неловко обнял ее за плечи и погладил по волосам. Соня его не оттолкнула, позволила утешить.
– Я могу помочь?
Соня всхлипнула.
– Нет. Это… тут ты точно никак не поможешь.
– Это я буду решать. Просто расскажи.
Соня выпрямилась и немного отодвинулась.
– Я… – она замялась, – у меня будет ребенок.
Как она и ожидала, Бублик сразу же опустил взгляд на ее живот, а потом поднял на грудь и смущенно покраснел.
– Поздравляю. А плачешь-то почему?
Она растопырила пальцы, демонстрируя отсутствие кольца.
– Потому что.
Бублик задумчиво смотрел на Соню несколько минут долго, потом нахмурился.
– Отец ребенка знает о нем?
– Нет.
– Соня, – он обхватил ее за плечи, заставил посмотреть в лицо, – он бросил тебя?
Соня не поняла, кто «он», но кивнула.
– Я буду растить ребенка сама. Я так решила.
– Не будешь. Выходи за меня замуж.
Соня отодвинулась, изумленно захлопала ресницами.
– Ты… дурак, что ли?
Бублик стиснул зубы, его глаза вспыхнули. Он всегда бурно реагировал на оскорбления, но в этот раз сдержался, не нагрубил и повторил предложение.
– Я серьезно. Выходи. Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. Я тебе еще на выпускном признался.
Соня скинула его руки с плеч.
– Это не твой ребенок. Ты понимаешь, что предлагаешь?
– Понимаю.
– Тогда я тебя не понимаю. Не ломай себе жизнь из-за жалости ко мне.
Бублик уверено взял Соню за руку, обхватил ее пальцы и ободряюще сжал.
– Не из жалости. Ты это знаешь. На самом деле для меня это подарок судьбы. Выходи за меня замуж. Вместе мы со всем справимся. Я тебе обещаю. Ты никогда не пожалеешь о своем решении.
Соня оглядела непривычно серьезного Бублика. Это же тот самый одноклассник, потерявший шиповку на кроссе, огрызающийся, когда его затрагивали, объект насмешек в куцей курточке и подстреленных штанах. Правда, теперь он выглядел по-другому. Еще весной начал меняться, но не смог окончательно избавиться от роли, которую ему навязала Олеся и ее компания.
Соня медленно и неуверенно кивнула.
– Хорошо.
– Только теперь не называй меня Бублик, – он широко улыбнулся, – у меня, вообще-то, имя есть. Кирилл.
– Кирилл, – повторила Соня, непривычно было обращаться к нему так, – Кирилл. Хорошее имя. А почему Бублик?
– Потому что Баранов. Не улавливаешь? Баранов. Баранкин, Бубликов, Бублик.
Соня вымученно улыбнулась.
– Кирилл.
А вечером Соне позвонил отец и огорошил новостью.
– В общем так, Сонь. Я с этими ведьмами не согласен. У твоего ребенка будет дед.
