Книга Тирания веры - Ричард Суон

Повисло неловкое молчание.

– Вот как, – негромко и с нотками сочувствия произнесла фон Остерлен.

Я вновь повернулась к Вонвальту.

– Он приковал себя к миру чистилища? – спросила я.

– Насколько я понимаю, да, – ответила фон Остерлен. – Впился в те земли, как якорь. Однако надолго он там не задержится. Вам стоит действовать быстро. Сэр Конрад говорил, что… в «Кодексе изначальных духов» есть некое «заклинание изгнания». Вот, он заставил меня записать оглавление, чтобы вам было удобнее его искать.

Я посмотрела на лист. Он был исписан названиями глав на высоком саксанском, ссылками на страницы, а еще указаниями на языке загробной жизни, которому Вонвальт только начал меня учить. Кроме них я увидела комментарии и подсказки о том, как правильно произносить те слова, которые я пока не знала.

Дрожащими руками я пролистала тяжелый том и наконец нашла те страницы, на которые ссылался Вонвальт. Текст поплыл перед моими глазами, едва я попыталась сфокусироваться на нем, и мою голову вдруг пронзила острая боль. Я даже не заметила, как у меня из носа пошла кровь, пока на страницу не упало несколько капель. Казалось, что, почуяв кровь, книга ожила; воздух наполнился неприятной аурой, и сэр Радомир с маркграфиней, заметив это, мрачно хмыкнули.

Я поняла, что знаю все слова и могу их произнести. Меня охватил страх. Стараясь не смотреть на изображение Муфрааба – на грубый гравюрный оттиск, который тем не менее пугал не меньше прообраза, – я начала произносить подготовительные слова – те, которые, согласно инструкциям в книге, нужно было сказать в мире смертных. Мое горло, зубы и десны заныли от боли, а когда я закончила, мой рот вновь наполнился кровью, и все, кроме одной, свечи, что горели в покойницкой, потухли.

Некоторое время казалось, будто не произошло вообще ничего. Первое заклинание должно было вырвать жизненную силу Вонвальта из лап Муфрааба, однако для мертвеца оно, похоже, мало что меняло. Я глянула на труп, и тот показался мне ничуть не живее прежнего – все то же восковое лицо и неподвижное тело.

Впрочем, Правосудие Августа ведь предупреждала, что мне придется отправиться в Эдаксим и провести обряд изгнания там. Иначе отогнать Муфрааба от Вонвальта было нельзя.

Я посмотрела на маркграфиню.

– Это все? Сэр Конрад больше ничего не говорил? – спросила я.

Она протянула мне лист с заметками.

– Нет, больше ничего. Он лишь проследил, чтобы я в точности записала его слова.

Я вчиталась в слова на листе и, не сдержавшись, усмехнулась. Несмотря на то что они были выведены рукой фон Остерлен, я явственно услышала в простом, сухом тексте интонации Вонвальта.

Набрав полную грудь воздуха, я посмотрела на маркграфиню и сэра Радомира. Без Брессинджера, который должен был стать моим маяком и помочь во время Нирсанар Некси, я, скорее всего, отправлялась в путешествие в один конец.

Собрав в кулак все свое мужество, я положила руку на грудь Вонвальта.

– Отойдите, – сказала я, заботясь исключительно о безопасности маркграфини. – И ни в коем случае не прикасайтесь к нам.

– Что будете делать? – спросила фон Остерлен. Так странно – она командовала храмовниками, была выше и заметно сильнее меня, ее лицо стало жестким за годы, полные битв и походов… и все же сейчас она обращалась ко мне так, будто я была мудрым наставником, а она – простой ученицей.

– Отправлюсь за ним, – ответила я.

Затем я немного помедлила, подумав, что стоит еще раз перечитать слова на листе. Мне было хорошо известно, что случится со мной, если я неверно их произнесу, – все-таки ужасы прошлого дня оставались еще свежи в нашей памяти. К тому же я ничего не теряла, решив потратить на подготовку еще немного времени. Убедившись, что я все верно запомнила, я откашлялась. Но стоило мне начать, слова застряли в моем горле. Я вдруг подумала, что читаю заклинания из «Гримуара Некромантии», надиктованные Вонвальтом по памяти и записанные тем, кто не был знаком с текстом, да еще и в момент, когда Вонвальт уже стоял на пороге смерти. Я содрогнулась при мысли о том, какие сущности роятся сейчас вокруг меня; незримые, они таились в соседнем измерении и ждали от меня хоть малейшей ошибки, чтобы прорваться через ткань реальности и поглотить мою душу.

Я заставила себя собраться. Подумала, ну и что с того, если меня ждет гибель? Ради чего мне было жить дальше? Ради мира, полного смертей и войн? Мира, где у меня почти не осталось друзей, с которыми я могла снести любые тяготы?

Я оградила себя защитными заклинаниями, а затем произнесла слова переноса. Стоило мне закончить, земля будто ушла у меня из-под ног, и я провалилась вниз. Вокруг понеслись вихри звезд и огромные кружева цветных облаков, а мои уши наполнились треском и жужжанием. Несмотря на защитные заклинания, я ощутила поблизости присутствие разных тварей. Возможно, они, подобно акулам, почувствовали движение воды, которую рассекает плывущая мимо добыча, и подобрались ближе.

Я остановилась в туманном, сыром месте и сразу же поняла – что-то пошло не так. Это была не Равнина Бремени, не Мьочвара. Не знакомая мне пустошь с черными деревьями, блеклой травой и мутными, серыми водами, которая тянулась до самого горизонта. Место, где я очутилась, было затянуто белой, как кость, дымкой.

– Сэр Конрад? – позвала я. Меня окружал свинцовый, неподвижный воздух. Из некротического тумана доносились шорохи неведомых сущностей.

Я шагнула вперед. Земля захлюпала, и, глянув вниз, я увидела под ногами странную кашу из серой эктоплазмы. По иссушенным органическим останкам сновали маленькие насекомые.

Я двинулась дальше. Силуэты в дымке начали приобретать очертания каменных указателей, которые вели меня куда-то выше. Но нет, они были не из камня… а из костей, пухлые суставы которых торчали из земли подобно шапкам грибов.

Мне не хотелось оставаться в этом месте. Здесь царил ужас, и я нутром чуяла, что эта часть бессмертного мира даже хуже тех, что я уже видела.

И все же остановиться я не могла. Движимая безрассудным отчаянием, я шагала дальше. Мне был нужен Вонвальт. Я должна была его спасти.

Дымка стала прозрачнее. Я увидела гниющие останки и кости, сложенные наподобие погребального костра. Этот курган вздымался к коричневому, как спекшаяся кровь, небу, прочерченному черными тучами, а на его вершине стоял храм, сложенный из черного, как вулканическое стекло, хитина – неуклюжий, сочащийся кровью зиккурат смерти.

Интуиция подсказала мне,