наказывать? за что? за неудачную попытку совершить нелепое злодейство — подкинуть мне под ноги сгоревшие дотла спички? какое-то недозлодейство… да и злодей сейчас, наверняка, если и не умер, то жив едва-едва… интересно другое: способ получения волхвом информации. вот это любопытно!
— И как же ты получил чёткий и ясный ответ? — спросил Главный Визионер — как будто шеф-повара о блюде, которое предстояло съесть.
— О! Поверьте, такого опыта общения с Богами у меня ещё не было! Они мне начали сниться — с определённого времени каждый мой сон становился посещением одного из Богов. Я даже привык к этому, собирался к ним, как на работу, — они словно вызывали меня на аудиенцию. Каждый раз засыпая, я точно знал, к какому из богов попаду сегодня. И попадал… Конечно, я старался вести себя перед ними достойно, как подобает волхву и просто человеку, почитающему их… Боги были кратки… Они не желали слушать меня, прерывали все мои восхваления и говорили практически одно и то же: называли имя человека, который сжег те спички, а потом положил их на вашем пути.,
ну, всё! это уже ни в какие ворота! тянет кота за хвост. специально мне нервы треплет, хочет, наверное, чтобы я из себя вышел, выскочил из-за стола, начал бегать по кабинету, топать ногами, махать руками и требовать немедленно назвать имя! имя! говори имя, чертов колдун! всё равно завтра ты уже будешь в Паноптикуме замещать Доримедонта!
Скрежеща зубами, Главный Визионер всё же выдавил из себя вопрос, потому что понимал, что волхв ждёт, хочет его услышать, и без этого ничего не скажет, умрёт, но не скажет:
— Какое имя они тебе назвали?
— Ваше…
Главный Визионер ожидал услышать всё, что угодно, только не это! Любое имя из всех существующих, без исключения, только не собственное, — опешив и окаменев за столом, сидел, силясь не то чтобы осознать сказанное волхвом, но хотя бы принять, как нечто, над чем следует поразмыслить… А волхв наслаждался эффектом, который вызвало его откровение, — он приблизился к столу почти вплотную, чего никто до него не позволял себе, мог при желании даже возложить руки на идеально гладкое сукно, чтобы испортить его своим потом и жиром, и смотрел поверх чистого зеленого поля прямо в лицо Главного Визионера, словно могильщик, профессионально оценивающий состояние почвы, которую ему предстоит копать.
— Ты хочешь сказать, что это я когда-то сжёг те спички и подложил их самому себе? — Главный Визионер вложил в свой голос всё спокойствие, на какое только был способен, но всё равно чувствовал, что его голос предательски дрожит.
— Так Боги сказали, а не я. Я просто передаю их слова.
— Даже если это и так, что невозможно по сути, то почему я не помню, что делал это? — Главный Визионер понимал, что откровение волхва предназначено конкретно ему и никому больше. Никому в целом мире не было дела до каких-то там сгоревших давным-давно спичек, подкинутых на инаугурации ему под ноги. Не бомбу же подкинули. Какие-то жалкие обугленные спички! До них дело было только Главному Визионеру. И это откровение волхва разбудило в нём забытое чувство ненависти. К кому? К тайному злодею, — получается, к самому себе?
— Я тоже задавал такой вопрос Богам. И они показали мне ответ — я увидел его собственными глазами. В тот момент вас было как будто двое, то есть вы и ещё какая-то сущность… Боги назвали мне её имя, но я, к сожалению, забыл. Сущность, пронзающая ткань пространства и времени. Долгое время она находилась рядом с вами в облике обыкновенного человека, а потом стала вами, вы слились с ней и стали одним целым. Так что, можно сказать, теперь она — это вы, а вы — это она. Вы приняли решение, абсолютно катастрофическое, и подожгли спички, словно запалили бикфордов шнур, идущий к бомбе, заложенной под всем нашим миром. Почему две спички? Вторая была для верности, чтобы не осталось сомнения в том, что шнур горит и никто его погасить не может. Ловко перебирая спички в пальтецах, вы дали им догореть, положили их там, где впоследствии они были обнаружены, и спокойно ушли…
— Да чушь это полная! — воскликнул Три Д. — Что ты такое городишь и зачем? Не пойму. Во-первых, не нашлось ни одного свидетеля, который бы видел меня с кем-то во дворце перед инаугурацией, во-вторых, на записях с камер — ничего. И в-третьих, самое главное, я не помню, чтобы ходил там с какой-то сущностью, потом слился с нею и поджог спички…. Бред полный!!!
— На счёт свидетелей, записей с камер и вашей памяти — с ними могло произойти то же самое, что сущностью. Она запустила процесс сворачивания, поглощения, аннигиляции. Мир постепенно спрессовывается, проваливается в вас, словно в дыру, одно за другим, одно за другим. Боги попрощались со мной во сне. Сейчас их уже нет, никого, ни одного Бога не осталось, даже самого маломальского, они все утонули в той прорве, которая разверзлась внутри вас, скоро и воспоминания о них не останется…
— Ты с ума сошёл! Что ты несешь! — Главный Визионер вскочил с кресла и упёрся кулаками в зелёное сукно на столе, чего никогда не делал.
— Мне сейчас уже всё равно. Кем бы вы ни были, будьте вы прокляты! Вы оставили меня в мире, где нет ни одного Бога, в которого можно верить. Я думал убить вас, но это ничего не изменит, — это всё равно, что останавливать реку руками. Думал убить себя, но я слишком люблю жизнь. Поэтому пойду, буду пить, жрать и трахаться, пока не помру.
Волхв повернулся спиной к Главному Визионеру и пошёл к выходу, цветовая дорожка под ним померкла, — не выдавала ни одного цвета, даже оттенков серого, словно её отключили от электричества. Так и ушёл он, не произнеся ни слова. и как только посмел явиться сюда под воздействием наркотиков! нажрался силоцибиновых грибов, выпил отвар из мухоморов, наловил галлюцинаций и вывалил весь свой бред мне на голову! чёртов колдун! пропади пропадом вместе со своим родноверием. надо опять их местами поменять — христианство вместе с Доримедонтом вытащить из подпола и возвысить, а язычество упразднить, Радомира в Паноптикум!
Конечно, Главный Визионер мог незамедлительно отдать такие распоряжения, но не стал — не то, чтобы почувствовал, что в этом нет никакого смысла, просто это стало бы подтверждением наркотического бреда волхва: как будто это — вовсе и не бред, а самая что ни на есть правда в первой инстанции. проспится, подлец! оклемается
