ранена, но двигалась как ни в чем не бывало. Но взгляд ее был потухшим. Она была очень похожа на Джин Джихо в конце его жизни. Словно матерый воин, видевший смерть.
Почему все эти годы он продолжал прятаться от нее? Почему ни разу не показал своего лица? Наверное, он боялся. Боялся вновь стать причиной смерти этой девушки.
Однако мысль о том, что он все же спас ее, продолжала давать ему надежду, что он способен измениться.
Он горестно усмехнулся. Интересно, почему он продолжал отрицать и не верить, что она солдат? Почему не понял, что это она была в крепости? Он ведь сразу узнал ее глаза. Глаза, полные детской наивности и любопытства, уверенности и бесстрашия.
«Спасибо вам»
Образ ребенка в сиреневом хаори, побитого и уставшего, но вежливо поклонившегося, неумело и неуклюже, все еще жил в его памяти.
Именно он помогал Джеку понять, что Амира и Рин — две разные девушки.
Жил в памяти и ее образ, который он увидел в зале совета. Она была одета точно так же, как Амира, но…ему показалось, что она выглядела еще прекраснее. Интересно, почему? Потому что он страстно желал увидеть, как она вырастет и станет самой красивой девушкой в мире?
Когда он вышел из тяжелых размышлений, понял, что уже давно пришел к хранилищу, но тупо стоял перед дверью, приложившись к ней лбом.
Что с ним происходит? Он не узнавал самого себя. То, что он чувствовал и думал в последнее время…не было похоже на него.
Он никогда не хотел причинять людям вреда, но стоило ему услышать, что Рин постоянно подвергается издевательствам, и вот — он уже готов сжечь всех, кто смеет обижать ее.
Он всегда соглашался со всем, чего хотела Амира. Но рядом с Рин он постоянно вредничает, зачастую противится, зная, насколько она безрассудна.
Он никогда не позволял Амире увидеть своих слез и неуверенности. Рядом с ней он всегда держал лицо и стоял с гордо поднятой головой. Но рядом с Рин он не может скрывать своих настоящих эмоций. Ему хочется прижаться к ней и почувствовать тепло, какое-то успокоение.
Если он любит Амиру, то почему к Рин он относится по-другому? И что он действительно чувствует к ней?
Он перестал что-либо понимать, потому вздохнул.
— Туес, почему ты стал таким размазней? Ты должен мужчиной быть…
Ему нужно взять себя в руки. Нельзя, чтобы Рин видела его таким сентиментальным слабаком, который плачет при любом удобном случае.
Хотя в последнее время они все стали такими. Когда раскрылась большая часть событий прошлого, история Спасителей глубоко засела в сердцах всех странников, из-за чего и родилась меланхолия.
Возможно, в будущем все образуется? А может?…
Джек резко вспомнил лицо, что 400 лет видел только в своих кошмарах. Такое похожее на его, но менее человеческое.
Тот, кто оторвал Рин руку. Тот, кто 400 лет назад…
Он со всей дури стукнул головой о дверь, пытаясь забыть нахлынувшие воспоминания.
Он не станет стоять, как тогда. В этот раз…он защитит их всех, какой бы не была цена.
Неожиданно он услышал за поворотом шаги, а затем голос девушки, о которой думал.
— Ты чего головой бьешься?
Он обернулся и увидел Рин и Фердинанда. Правда, он особого внимания на второго не обратил, ведь девушка стояла в одной ночнушке с брошенной в спешке на плечи накидкой.
Он тут же повернулся.
— Ты почему так легко одета? В нашей комнате тепло, но здесь нет. Заболеешь еще.
На словах «нашей комнате» Император чуть не засмеялся, а девушка нахмурилась.
— Я закалена достаточно, чтобы находиться даже на самом сильном морозе на севере. Думаешь, такая ерунда может послужить причиной простуды для меня?
Он тут же пришел в себя. Ну конечно, это же Рин — крепкий солдат, а не Амира, которая была слаба, оттого часто простужалась.
Он неловко почесал затылок.
— Видимо, меня долго не было, раз вы пошли за мной.
— Именно. — начал злорадствовать Фердинанд. — Мы с принцессой уже столько всего обсудили, пока тебя ждали. Она даже поделилась со мной одной интересной историей из детства, когда какой-то добрый незнакомец спас ей жизнь в лесу.
Услышав это, вампир поменялся в лице и ошарашенно посмотрел на девушку. Та в то же время хмуро посмотрела на Императора.
— Ваше Величество, вы…
— Ой, вы что, до сих пор делаете друг перед другом вид, что не узнали друг друга? — саркастично спросил он. — Какие же вы оба недотепы, ха-ха!
Оба его собеседника почувствовали смущение и старались не смотреть друг на друга.
Тогда Фердинанд, поняв, что слегка перегнул палку, усмехнулся.
— Ладно, о чем это мы? Мне расхотелось пить дальше, поэтому давайте лучше прогуляемся. Хочу кое-что отдать тебе, Джек.
Вампир удивленно поднял бровь.
— Как необычно, что ты даешь мне что-то, не прося взамен чего-либо.
— Просто идите за мной. — в ответ хитро улыбнулся лиастар и повел их куда-то дальше.
Они пришли в другую часть административного корпуса, за угол от дворика, к небольшой двери, которая, судя по виду, давно не открывалась.
На ней висел старый увесистый замок. Фердинанд поднес руку к нему, и замок тут же отпал, открывая подозрительную старую дверь.
Когда же Рин и Джек поняли, что там было, оба шокировано уставились внутрь.
Комната была высотой в треть тайта и полностью забита горами золотых аури. Такого количества никто из них ранее не видел.
Фердинанд же отступил и внимательно посмотрел на спутников.
— Ну, что думаете?
— Ваше Величество, зачем вы привели нас в золотую палату*? — прямо спросила девушка, прищурившись, словно недовольная тем, что перед ней хвастаются деньгами.
— Чего? Ты правда думаешь, что такая маленькая сумма может быть казной Драфталка? — наигранно обиделся лиастар. — Вообще-то это все не мое. Это все принадлежит парню рядом с тобой.
Теперь уже Рин изумленно смотрела на вампира, но тот тоже выглядел ошарашенным.
— Ты…не шутил что ли?! Я думал, ты 300 лет назад в шутку сказал, что будешь платить за мои услуги!
— Когда это я нарушал свое обещание, Джек? Все эти аури — то, от чего ты отказывался все эти столетия. Думаю, на них можно новую страну построить при большом желании. — с усмешкой Император наклонился и взял в руку горсть денег, и они подобно песку прошли сквозь его пальцы обратно в кучу. — Сейчас то, я думаю, ты не станешь от них отказываться. Ведь теперь тебе есть на что их тратить.
Он хитро посмотрел на девушку, и та, поняв его намек, нахмурилась.
— У меня
