Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
— Жениться.
— На ком? — уточнила она, подозревая ответ. И не ошиблась.
— На вас.
— Спасибо, — Стася задрала голову так, что шея заболела. Оставалось надеяться, что поза в целом получилась горделивою, а не глупой. — Но я как-нибудь без мужа обойдусь…
— Боюсь, не получится, — Радожский Береслав Васильевич поднял руку и рукав потянул, обнажая полосу запястья, по которой вился престранный темный узор.
И ведьмы за Стасиной спиной вздохнули.
Как показалось, с сожалением.
На всякий случай, Стася посмотрела на собственные руки и с немалым облегчением убедилась, что ей пока ничего-то этакого нарисовать не успели.
И не только она.
Береслав Васильевич нахмурился.
Потом еще нахмурился, ставши хмурее прежнего. И, сделав шаг, очутился подле Стаси, чтобы руку её перехватить, дернуть.
— Аккуратней, — рявкнула Стася, испытывая одно лишь желание — убраться куда подальше, и от ведьм, и от этого вот… жениха на её голову.
— Прошу простить меня за неловкость, — без толики раскаяния произнес Береслав Васильевич и, поплевав на палец, кожу потер. Это он что, решил, будто Стася, желая избежать неизбежного женского счастья, взяла и закрасила узорчик?
Ну-ну…
Он опять потер.
И еще…
— Дыру протрете, — Стася руку высвободила. — И вообще… кто вы такой?
— Радожский. Береслав Васильевич, — с некоторой растерянностью повторил наглый гость.
— Это я уже слышала. А поподробнее можно? — вторую руку Стася ему сама протянула. Пусть потрет, убедится, что никаких посторонних узоров на Стасе нет, и на том успокоится.
Глядишь, вовсе отбудет кого-нибудь другого осчастливливать.
— Князь… — ответил Береслав Васильевич.
— Поздравляю.
— С чем?
— С князем.
— Издеваетесь?
— Понять пытаюсь, — честно сказала Стася. — Что вам от меня надо.
— Договор, — он вздохнул и посмотрел Стасе за спину. Та тоже обернулась, увидев, как одна ведьма что-то другой шепчет. И вот вряд ли впечатлениями о госте делятся.
— Так, — Стася опять поскребла колено, на котором проступила характерная красная блямба свежего укуса. — Кто-нибудь объяснит мне…
— Деточка, — Марьяна Францевна всплеснула руками. — Ты только не волнуйся…
— Я и не волнуюсь.
В отличие от некоторых.
А пахло от князя конским потом и хлебом, и еще вином, кажется. Это он что, для храбрости? Оно-то, конечно, женитьба — дело серьезное, требующее немалого мужества, но не до такой же степени!
— Я понять пытаюсь, что здесь происходит…
— И я бы не отказался, — прогромыхал Евдоким Афанасьевич, из стены выступая. И при том вид имел на редкость внушительный, аккурат, как Бес, когда он решал стать больше и шерсть распушал. Шерсти у боярина не было, зато имелись шуба, шапка и посох, конец которого коснулся груди в конец растерявшегося князя. — Отродье Радожского?
— Я бы вас попросил… — князь прищурился, и на ладонях его вспыхнули искры.
— Я бы тоже вас попросила, — Стася не нашла ничего лучше, как по этой ладони хлопнуть. И ведь не обожглась, а искры взяли да погасли. — Вы не у себя дома находитесь. Ведите себя прилично…
И добавила зачем-то преукоризненно.
— А еще князь…
Князь почему-то покраснел.
Глава 52 В которой приходит понимание, отчего нельзя злить ведьму
Если вы нашли женщину своей мечты, с остальными мечтами можете распрощаться.
Народная мудрость.
Аглая знала, что рано или поздно это случится: встреча с супругом. И не то чтобы боялась… чего бояться? Мишанька ведь хороший.
Добрый.
Немного рассеянный и вовсе порой склонен к необдуманным поступкам. Но то не он сам, то друзья его, которые на Мишаньку плохо влияют.
Влияли.
Так она уговаривала себя, когда случалось провести очередной пустой вечер, ибо Мишанька обещался к ужину быть, а после передумал.
…или вот задержался.
Отбыл на три дня в поместье Кужневского, на уток охотиться, позабывши, что обещался Аглае сопровождать её к княгине Костромской, на музыкальный салон. Неудобно вышло тогда, но…
…он так искренне просил прощения. И клялся, что более никогда…
…а с живописью этой вовсе глупо вышло. Наверное, он прав, княжне Гурцеевой не пристало портреты посторонних мужчин писать. И женщин тоже, если, конечно, это не подруги.
Подруг не было.
Имелись приятельницы, из тех, с кем водиться было правильно, и они в свою очередь сочли Аглаю годною, но… разве ж это дружба, когда в глаза одно, а за спиною обсуждают?
Нет, подруг не было.
И жизни…
— Стало быть, вот ты где? — Мишанька гляделся утомленным.
Сколько он не спал?
Волновался, наверное… следовало бы предупредить его, там, в Китеже, когда все решилось. Отправиться в клуб… правда, Аглаю не пустили бы, ибо правила таковы, что женам в клубе делать нечего, но Мишаньку, глядишь, и согласились бы позвать.
— Здесь, — она уняла дрожь в руках. И улыбнулась, ласково так…
…как он её добивался!
Цветы носил.
И драгоценности, которые она сперва не принимала, поскольку было боязно. А он все настаивал, и с каждым разом подарки становились все дороже, а он настойчивей.
Стихи писал.
И читал тоже. А однажды, когда в школе устраивали малый прием, вовсе уселся на пол подле ног Аглаи, пока она играла на клавесине. И сидел, глядел так, страстно, смущая до крайности.
Тогда-то над ним посмеивались, по-доброму.
И Аглае завидовали, правда, не сказать, чтобы по-доброму, но тут она поняла: ведьмы-то разные бывают. А со сглазом даже первогодка справится.
Да…
— Я рада тебя видеть, — сказала она, примиряюще.
И кольнуло под сердцем.
— И я рад, — Мишанька опустился рядом, на софу. — И чего сбежала?
— Я не сбежала. Мне… нужно было.
Аглая потрогала косу, которую сплела наспех, потому как ничего-то с собою, для прически, не прихватила. Вот и вышла коса толстою, растрепанной.
— Я должна была, понимаешь?
Нет.
Она поняла это ясно, когда Мишанька нахмурился. Он терпеть не мог, чтобы ему перечили. Но ведь Аглая не перечит. Она пытается объяснить.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 136
