Сосредоточившись, граф выпустил магию, ухватился за след перехода и настроил рамку. Миг, и он вышел на опушке какого-то леса. Рядом валялась корзинка с вещами. Сунувшись в нее, Михаэль заскрежетал зубами — Ритины! Вот это он видел у нее дома, и это, и то. Грах, где же она сама?
Выпущенная магия вернулась ни с чем — ни малейших следов жены.
Вернувшись к корзинке, граф сосредоточился на поисках магических следов и почти сразу натолкнулся на след ещё одного портала.
Единый, его девочку похитили! Какая-то женщина представилась его матерью, а Рита поверила, ведь она никогда не видела графиню.
Трясущимися руками, Михаэль открыл портал, поймал магией нить предыдущего перехода, подхватил корзинку, предварительно вернув в нее всё, что высыпалось при падении, и прыгнул, как в омут головой.
В омут получилось не «как», а в прямом смысле — граф очутился по горло в воде, благо, это была его стихия. Отплевываясь, мужчина выгреб к ближайшему берегу, выбрался на сушу и принялся осматриваться — песок, море, небо. Золотой и белый песок, темно-синее море и бирюзовое небо. И Дневное Око, только-только оторвавшееся от горизонта. Второй раз рассвет одного и того же дня!
Пока в голове проносились сведения из книги по географии, а перед глазами вставала карта, мужчина лихорадочно сканировал окрестности. Люди есть, там, на три или четыре арпеля впереди в сторону севера. Мариэты нет. Нигде. Совсем. Ни малейшего следа.
Единый, где его девочка??! Ужас, ледяной и липкий, заполнил легкие, остудил сердце, раскаленным клинком прошил мозг.
* * *
Когда Мариэта вышла из портала вслед за зельеваркой, из раннего тропиндарского утра она попала в глубокую империанскую ночь.
— Поздно-то как! — сокрушенно проговорила Альмира. — Утром все разберем, давай спать. Стара я, в моем возрасте прыгать через полмира и таскать тяжести!
И старушка решительно направилась к кровати, выразительно кивнув Мариэте на соседнюю комнату. Мари была уверена, что не заснет, столько крутилось в голове мыслей, но отключилась, едва её голова коснулась подушки.
И снился ей граф, который бродил, почему-то, по пояс в воде и плакал.
Утром, умывшись и наскоро позавтракав, обе женщины занялись неотложными делами.
— Альмира, а где корзинка, которую ты несла? — Мари с интересом рассматривала поклажу.
— Вот же! — зельеварка показала на плетенку с растениями.
— Нет, еще одна была, с моими вещами, да и эта неполная. Огнецвет пропал!
— Ох, я, растяпа! — сокрушенно проговорила Альмира, покаянно глядя на Мариэту. — Плохо держала, руки слабые уже, немощные, не заметила, когда корзинка вырвалась.
— Вырвалась?
— Да.
— Корзинка?
— Да.
— Альмира, я, конечно, не хочу сказать, что ты нарочно потеряла мои вещи и растение, но поверить в то, что при переходе корзинка «вырвалась», прости, не могу. Это должен был быть торнадо, но здесь нет, ни малейшего дуновения. Не представляю, как вещи могли «вырваться». И где.
— Боюсь, далеко, — виновато моргнула старушка. — Пешком мы не дойдем, а порталы я все истратила. Вернее, один остался, но его мало. Потом, я подозреваю, что там мы наткнемся на твоего, гм, супруга. Нет, если ты хочешь его встретить, то мы можем перемести…
— Нет!
— Нет, так нет, — сразу согласилась Альмира. — Идем, надо поскорее посадить растения, сколько им еще томиться в тряпках?
— Но там были все мои вещи, — горестно вздохнула женщина. — Смена белья, два платья, магическая карточка Дереша, кольцо, что он мне подарил…
— Не переживай, белье и одежду мы тебе новые купим, с деньгами это не проблема. Тем более что одной смены и двух платьев тебе всё равно было бы мало. А карточка и кольцо… Думаю, рано или поздно их тебе принесут.
— Кто?
— Твой муж.
— Он меня выгнал! И считает, что я сама навязалась. А еще — я некрасивая, и он на меня даже не посмотрел бы, — выговаривая все это, Мариэта почувствовала, как по лицу потекли слёзы.
Вот же! Это из-за беременности, а так ей всё равно, что там думает и говорит её неожиданный муж. Это ребенок делает её настроение таким изменчивым, сама бы она и не подумала плакать из-за мужчины.
— Ну, ну, не плачь, — мягко заговорила Альмира и приобняла Мариэту. — Смотри — видишь росток?
Зельеварка показала на крошечный стебелёк, покачивающийся посреди россыпи камней.
— Как ты думаешь, ему легко было здесь прорасти?
— Думаю, он сделал это с большим трудом.
— Только представь — тоненький нежный стебелёк и огромные, грубые булыжники! Но он не сдавался и пробился к Дневному Оку! Пройдет несколько месяцев, и камни ещё потеснятся, потому что юная сосна обязательно раздвинет их еще больше, отвоёвывая себе жизненное пространство. Ваша любовь с графом — такой же стебелёк. Прежде чем окрепнуть, выпустить листья и сформировать крону, ей нужно пробиться сквозь камни и панцирь ваших сердец. Граф Гроув никогда не любил, понимаешь? Он и слова-то такого не знает. Вернее, знает, но в смысле — «люблю аджарское вино» или «люблю пользоваться порталами», то, что можно любить женщину ему и в голову не приходит, потому что он женщину встретил только недавно — тебя.
— Но он был женат и содержал аманту! — запротестовала Мариэта.
— Это совершенно другое! Он женился под давлением обстоятельств, вынужденно, графиня ему даже не нравилась!
— Он с ней жил, как муж. Если бы не нравилась, то этого бы не было. И аманта — её-то он, точно, сам выбрал! Значит, любовь он испытывал, по крайней мере, к аманте.
— Скажи, когда ты хочешь, допустим, пить, ты испытываешь любовь к чашке, в которую набираешь воду?
— Н-нет.
— Вот и граф относится ко всем женщинам, как к удобным чашкам для утоления жажды. Посуда его мало интересует — глиняная, стеклянная, серебряная — не важно. Главное, что внутри чашки, а не её цвет и форма. Нет, конечно, у одной посудины удобнее ручка, у другой — приятнее цвет, но сути это не меняет — главное не чашка, а её содержимое.
— Не поняла.
— Все просто, девочка — любовь, это когда хочешь только эту чашку и никакую другую, и тебе в ней все нравится — и цвет, и форма, и ручка. Потому что содержимое этой чашки ни с чем не сравнится, и ты хочешь пить только из неё.
— Можно перелить в другую посуду, — фыркнула женщина.
— Нельзя! Напиток сразу меняется. Он остаётся неизменным только в этой чашке, от которой графу не оторваться. Хочется смотреть на неё, ласкать руками и губами и пить, пить, пить. Чем больше пьёшь, тем сильнее жажда.
— Ох, Альмира, сложно всё это.
— Всё просто! Вы — магическая пара, вас тянет друг к другу на магическом и физическом уровне. А с эмоциями своими вы запутались, причем, оба. Слишком много думаете за другого, когда надо просто позволить себе быть счастливым.
