— Да. Женщины сходили по нему с ума. Он прекрасно разбирался в геральдике, знал свои родовые кольца наизусть. Мог жениться на любой…
— Так что же пошло не так?
— Чеор та Хенвил, для вас не станет, я думаю, новостью, что Такерик та Эммегил питал к вам недружественные чувства. Именно вы почему-то стали для него точкой приложения ненависти, олицетворением его собственных неудач, если можно так сказать. Я ведь много раз предупреждал его, что прямая стычка с вами принесет ему только смерть, но он не слушал. Он не хотел меня слушать… убедил себя, что вы отняли у него все, что должно было по праву принадлежать ему. Экспедиция к новым землям. Он был уверен, что командовать флагманом Император доверит ему. Место при дворе. А потом еще — Хеверик официально вас признал своим сыном и наследником рэтаха. А ведь Такерик уже почти стал наместником! Если бы Хеверик не был прощен Императором, все сложилось бы иначе…
— Печальная история, — вполголоса отозвался Шедде.
Он не боялся разбудить Темершану.
— Да. Печальная. Я не смог его уберечь. Но в последние годы он просто пугал меня. Это не могло кончиться добром. Чеор та Хенвил, вы можете рассчитывать на любую мою помощь. Если согласитесь ее принять.
— Сможете сказать что-то о ловушке, в которую она попала? В постели были вешки, но их автор, возможно, не очнется.
— Могу попробовать. Сейчас?
— Нет, пожалуй. Когда придут пресветлые. Их помощь тоже будет необходима.
Шеддерик зажмурился, несколько мгновений посидел так, вслушиваясь в едва заметную, пока не оформившуюся идею… и понял, что действовать надо начинать прямо сейчас.
Он вскочил, распахнул дверь. Отправил дежурного гвардейца за Гун-хе. Скоро ему понадобится человек, который сможет хладнокровно вести допрос. Самый небывалый из всех допросов, с какими Шедде когда-либо сталкивался. Еще нужны были хорошие списки с Ифленской летописи. И много, очень много везения…
Рэта Темершана Итвена
Когда Ровве умчался за помощью, Темери вдруг поняла, что только его присутствие сдерживало жутковатые тени, до того неотличимые от серой мглы вокруг.
Тени всколыхнулись, как будто почувствовали ее одиночество и страх, и приблизились.
У них не было лиц, они все время меняли форму. Но при том они улыбались и тянулись к ней, как к законной добыче.
Темери была готова драться — но как драться с тенями? Как противостоять дыму?
Когда первая тень дотронулась до нее, она отшатнулась назад — в объятия других теней. И в тот же момент оказалось, что она лежит на каменной мостовой, что лицо, в тех местах, куда впечатались кулаки стражника, горит огнем.
Мостовая пахла дождем и тухлой едой. Тошнотный запах…
— Вставай, урод! Ты арестован по приказу императора. По обвинению в измене и пособничеству убийству императорской семьи. Встать, жуфово семя!
Темери больше не была собой. Она была испуганным мальчишкой Вартвилом, который совсем-совсем не понимал, что происходит и за что его бьют. Вартвил закричал и попытался сжаться в комок, чтобы защитить от ударов тяжелыми сапогами голову и живот. Но это не удалось.
Вартвил задохнулся от боли и унижения, когда его все-таки вздернули на ноги и связали. Вокруг собралась небольшая толпа, но сочувственных взглядов на него никто не бросал.
— Все видели? — довольно выкрикнул стражник. — Это один из тех, кто поджег «Жемчужину»! И так будет с каждым, кто посмеет совершить преступление против Империи! Встал! Пошел! Переставляй ноги, ублюдок! Иначе оставим тебя толпе. А потом соберем с мостовой, что останется. И отдадим мамаше в ведерке!
Темери могла только смотреть — и еще убеждать парня, чтобы держался, чтобы переставлял ноги и шел. Судя по лицам горожан, угроза вовсе не была пустой…
А вот первый допрос она запомнила плохо. Можно сказать, совсем не запомнила.
Долго потом смотрела одним заплывшим глазом Вартвила в низкий сводчатый потолок. Где-то рядом приглушенно гудел океан, но парень не мог даже пошевелиться, чтобы добраться до окна.
Он был подавлен. Дело не в том, что болело все тело, синяки, порезы и ссадины. Дело было в огромном предательстве, которое допустила вселенная: ведь он не был виновен. Его обвинили ложно и не желали слушать. Он кричал, хрипел, повторял — но все тщетно. Палач его словно не слышал, а дознавателя интересовало только признание.
Заскрипевшая дверь означала продолжение пыток.
— Шанни! — услышала Темершана взволнованный голос Ровве. — Шанни, пришли пресветлые. Они призовут тени всех, кто причастен к проклятью. Слышишь? Но у нас будет мало времени. И мы сможем задать лишь несколько вопросов.
«Я не знаю, что делать», — подумала она в отчаянии. — «Ведь парень действительно не виновен!».
— Но кто-то виновен. Кто-то же его подставил?.. Кто?
— Я не знаю. Дознаватель ничего не говорит. Только спрашивает… что мне делать, Ровве?
— Смотри. Слушай. Наблюдай. Найди что-нибудь! Это важно…
— Кто-то умер?
— Шанни! Ты! Ты умираешь! Шедде сходит с ума, наместнику вообще пока не сказали. А тут еще ифленский флот прибыл…
Кто-то вошел в камеру. Не кто-то, стражник. Кто это еще мог быть.
— Вставай, паскудник. Тебя ждут!
Вартвил встал. Придерживаясь рукой за влажную шершавую стену, направился к выходу. Темери слышала, чувствовала его губы, как собственные. Они дрожали повторяя:
— Это не я. Не я. Я не виновен… Это кто-то другой…
«Ровве, он совсем мальчишка. Это ужасно».
— Ты… ты чувствуешь боль?
— Приглушенно. Как если бы меня опоили травами. Меня однажды так лечили…
— Понятно. Шедде просит, чтобы ты рассказывала мне все, что видишь.
— А ты сам? Разве не видишь сам?
— Нет, конечно. Я даже не понимаю, как сейчас с тобой говорю… Шанни, помни, мы рядом. Мы тебя не бросим.
— Знаю…
Светлый лорд чеор Шеддерик та Хенвил
Это снова была комната в нежилой части замка. Та же самая — танцовщицы на стенах, яркие солнечные лучи. Даже сиан был тот же. Пресветлых, правда, собралось больше: весь городской приход, разве что ореченных своих не прихватили.
Шеддерику смертельно не хотелось оставлять Темери под опекой лекарей — но пришлось.
Ровве сказал уверенно, что Вартвила и вправду ложно обвинили, а это почти лишало их с Темери шансов. Но именно сейчас, пережив одну из самых страшных и безнадежных ночей в своей жизни, Шеддерик понял, что не собирается сдаваться. Что до последнего будет драться за Темери, за себя, за недавно родившегося императорского сына. За всех тех, кому предстоит еще стать «подставным наследником». За тех, кто умер, не справившись с проклятием. Даже за невинно казненного мальчишку Вартвила. За всех.
