Он раскрыл рот и захохотал, но потом перестал, когда понял, что я серьезно.
— Это оставит тебе только метку Тритона, — сказал он с веселым интересом. — А ее заявка на тебя сильнее моей. Не слишком способствует здоровью, когда находишься в безвременье и… уязвима.
Да, верное замечание. Так, сдадим чуть назад.
— Тогда купи у Тритона эту метку, — сказала я, трясясь изнутри, — и сними ее. Ты хочешь меня в ученицы — я хочу какой-то страховки.
Он с нахмуренным лицом стал думать, и я по-настоящему испугалась, когда на его лице появилась дьявольская радость.
— Только если вернешь мне мое имя… мадам Алгалиарепт. Сделай это — и мы договорились.
Я вздрогнула, услышав такие условия из его уст, и мне все равно было, что он это увидел. Ухмылка стала шире. Но если учесть, что мне не придется иметь дело с Тритоном или же рисковать, что меня вызовут в круг Ала, сделка получалась неплохая. Взаимовыгодная.
— Свое имя ты обратно не получишь, пока не снимешь метку Тритона, — возразила я.
Он посмотрел на меня, потом к светлеющему горизонту. Дымчатые очки стали еще чернее.
— Солнце вот-вот взойдет, — безразличным голосом отметил он, и я задержала дыхание, не зная, согласие это или нет.
— Значит, решено? — спросила я.
В дальнем конце парка уже вышел на пробежку ранний джоггер, и его собака яростно на нас лаяла.
— Еще один вопрос, — сказал он, обращая взгляд на меня. — Скажи, что ты чувствовала, заключенная в чужом пузыре, подобно демону?
Я вспомнила и скривилась.
— Очень неприятно. — Демон как-то неопределенно хмыкнул, но только он знал, какие мысли этот звук должен был выразить. — Это было унизительно… меня бесило, что у такого червяка как Том есть надо мной власть. Мне хотелось… хотелось так его напугать, чтобы он больше никогда так не делал.
Тут я поняла, что сказала, и приложила к груди ладонь, а у Ала изменилось лицо. Будь оно проклято все отсюда и до Поворота, я его понимала. Он спросил не потому что не знал, что я чувствовала. Ему надо было, чтобы я увидела: мы одинаковы. Господи, помоги мне!
— Никогда больше так со мной не поступай, — сказал он. — Никогда.
У меня свело судорогой живот. Он просил меня доверять ему настолько, чтобы не запирать в круг. Никогда еще я не решалась на такое пугающее обязательство.
— Ладно, — прошептала я. — Будь по-твоему.
Ал посмотрел на пузырь безвременья у себя над головой, поддернул вниз кружева на манжетах.
— Иди сюда.
В тот же миг из-за края земли вокруг Цинциннати брызнул свет. Мой нацарапанный круг все еще был на месте, но Ала в нем не было. Меня затрясло. Я убрала барьер безвременья и присмотрелась вторым зрением. Потом, сделав вдох, шагнула через линию и увидела Ала там, где я его оставила — он улыбался, протягивая руку. Вокруг него — точнее, вокруг нас — раскинулся разрушенный город. Задушенные травой куски тротуара торчали под разными углами из земли. Ни моста, ни прудов не было — только мертвая трава и красный туман. Ветер шершаво обдирал лицо, и я не стала оглядываться назад на Низины.
Я стояла в линии, балансируя между реальностью и безвременьем, и могла направиться в любую сторону. Я еще не была в его власти.
— День в неделю, — напомнила я, чувствуя, как дрожат колени.
— Я отдам тебе метку Тритона, а ты мне — мое имя, — сказал Ал и пошевелил пальцами, будто ему нужно было, чтобы я взяла их, заканчивая сделку. Я протянула руку — в последний момент перчатка Ала растаяла, и оказалось, что я держу его за руку. Мне удалось подавить желание отдернуть пальцы, ощутившие твердые мозоли и тепло руки. Сделка была заключена. Теперь осталось лишь разбираться с сюрпризами.
— Рэйчел! — донесся оклик вместе с хлопком автомобильной дверцы. — О господи, нет!
Это был голос мамы, и я повернулась — рука осталась в руке Ала, — но ничего не увидела.
Ал притянул меня к себе, я оцепенело ощутила, как он хозяйским жестом обнимает меня за талию.
— Поздно, — прошептал он, шевельнув дыханием волосы у моего уха.
И мы прыгнули.
Глава тридцать третья
Прыжок через линии обрушился на меня как ведро ледяной воды — первый шок сменяется неприятным ощущением капающей влаги: облили и оставили обтекать. Я почувствовала, что мое тело разбилось вдребезги — это был шок, — а потом мысли стянуло в шар вокруг души, чтобы она не развалилась — вот это и было, будто стоишь и обтекаешь. И то, что я удерживаю в целости собственную душу, а не Ал — это было сюрпризом для нас обоих.
Отлично, пронеслась рябью по защитному пузырю, как-то созданному мною над моей душевной сутью, настороженная, почти беспокойная мысль Ала. А потом нас вытолкнуло обратно в существование.
И снова ведро ледяной воды окатило мысли, когда он вытолкнул меня из линии. Я попыталась проследить, как он это сделал, но ничего не заметила. Зато хотя бы я смогла не дать своим мыслям размазаться по всему континенту, перекрещенному лей-линиями — растяжимой субстанцией, не дающей исчезнуть безвременью, если Дженкс прав.
Я судорожно вздохнула, ощутив, как формируются легкие. Закружилась голова, и я опустилась на четвереньки.
— Ой!
Вокруг был грязный белый плиточный пол, и я подняла голову навстречу громкому шуму. Мы находились в большом помещении, и повсюду в нем ходили и сидели на оранжевых стульях мужчины в деловых костюмах. Они чего-то ждали.
— Встань! — сквозь зубы буркнул Ал, наклоняясь и дергая меня вверх.
Я встала, неуклюже размахивая руками, пока не обрела равновесие. Широко раскрыв глаза, я смотрела на раздраженную публику, одетую в самом разнообразном стиле. Ал дернул меня за собой, и у меня челюсть отвисла, когда я поняла, что мы возникли прямо на рисунке, очень похожем на эмблему ФВБ. Черт побери, тут даже с виду на приемную ФВБ похоже. Если, конечно, демонов убрать.
Чувствуя себя не в своей тарелке и не в своей реальности, я обернулась туда, где должны были быть двери на улицу, но там была лишь пустая стена да еще порция ожидающих демонов.
— Это ФВБ? — спросила я неуверенно.
— Это кто-то так хотел пошутить. — Голос у Ала был напряжен, произношение безупречно. — Сойди с площадки, если не хочешь, чтобы тебе попали локтем в ухо.
— Господи, ну и воняет, — сказала я, закрывая нос рукой. Ал потянул меня за собой, увлекая в широкий шаг.
Он шел уверенно, подняв голову.
— Запах бюрократии, дорогая моя ведьма. Из-за этого я и ушел в живую работу с народом еще в ранней юности.
Мы пришли к внушительным двустворчатым деревянным дверям. Перед ними стояли двое в форме — демоны, судя по глазам, и вид у них был скучающий и тупой. Надо полагать, в безвременье среди населения есть свои тупицы, как и всюду. Позади нас вознесся гневный ропот — я часто такой слышала, когда пыталась пристроиться с тринадцатью предметами в кассу, где платят за двенадцать.
