Она еще раз глянула вниз. Фигурка стала ближе. Она стояла не на доске, Инга ошиблась, Софья балансировала на канате, раскинув руки, легкая и воздушная, словно выступала в цирке.
– Я смогу, – прошептала Инга. – Я сама смогу, без всяких клоунов. Она близко.
Инга зажмурилась. Руки стали тяжелыми, ноги вросли в доски. Инга с трудом подняла ногу, хотела сделать шаг вперед, но остановилась. Это неправильно. Надо не так!
Она снова провалилась в ощущение. Вот они – страхи и обиды – ползут по спине-стене, как серые мыши. А ноги вросли глубоко в пол, и вся она – старая, замшелая башня. И только внутри болтается крохотный светлячок, цепляется из последних сил за тонкий канат. Где-то в том месте, где у башни должно быть сердце.
Инга поднесла руки к груди. В ладонях прятался светлячок, маленький, но такой яркий, что слепил глаза. Что это? Софья стала ночным жучком или это часть ее самой – Инги? Светлячок выпорхнул из ее рук и принялся выписывать в темноте светящиеся слова.
– Карус… – прочитала Инга.
И тут же раздался треск. Башня стремительно уменьшалась. Вот уже над головой потолок, а под ногами – пол. С каждым мгновением вокруг становилось все светлее и светлее. Откуда-то послышалась мелодия, детская, как из игрушки, что вешают над кроватью младенца. Перед глазами вспыхнуло, и тут Инга обнаружила, что сидит верхом на лошадке, над головой у нее – полосатый купол, а впереди – Софья верхом на такой же лошадке. Карусель! Инга хихикнула. Мимо проплывал незнакомый мир, сливался в одно разноцветное пятно, и от веселья захватывало дух, как мгновения назад – от ужаса. Карусель крутилась все быстрее, Инга, как ребенок, хохотала, к ней присоединялись смех Софьи и ускоряющаяся мелодия. Когда всю ее, до кончиков пальцев, заполнила радость, она кубарем скатилась с лошадки и охнула, уткнувшись во что-то мягкое.
– Девочки, вы в порядке? – раздался знакомый голос.
Инга открыла глаза, увидела озабоченное мамино лицо, знакомую комнату и обнаружила, что ее голова лежит у Софьи на животе.
– Ты слышала? – шепотом спросила Софья. – Как играет карусель?
– Все, что с нами происходит, уже когда-то было, – так же шепотом ответила Инга.
И они обе рассмеялись.
Эпилог
Мастерская скрапбукера – место особенное. В ней реальный мир соприкасается с волшебным потоком – Меркабуром.
Мансарде одного элитного дома повезло – она тоже стала Мастерской. В углу, в стеклянном шкафчике, бережно охраняемая от пыли, поселилась кукла – «Офисная фея», наполовину золотая, наполовину – сотрудница безымянного офиса. Непохожие друг на друга половинки сходились посередине зигзагом, и только улыбка была одинаковой с обеих сторон. Муза и богиня, она излучала поток, играла его непослушными волнами вместе со сверкающими бронзовыми ножницами и пространством самой комнаты. Рядышком пристроилась еще одна фигурка, склеенная из крупных осколков, – фарфоровый негритенок в жемчужных бусах отплясывал свой загадочный танец. На верхней полке стеклянного шкафчика стояли три «реликвии», как любовно называла их Софья. Мамина книга о пирожках пользовалась большим успехом, издательство уже запустило в печать второй тираж. Рядом с книгой расположилась любимая открытка Софьи. Когда она дарила Эмилю свои воспоминания о вечере у озера, сохраненные в бумаге и красках, он вложил ей в руку конверт:
– Если тебе когда-нибудь опять взбредет в голову делать открытку по обмену или ты найдешь себе еще какие приключения, пожалуйста, сначала посоветуйся со мной или воспользуйся этой открыткой.
С тех пор карточка с неприступной горой в шапке из пушистых облаков заняла свое место на полке. От нее веяло приятным мятным холодком. С другой стороны от книги пристроилась старая полароидная карточка, с которой на Софью смотрели клоун, молоденькая Надежда Петровна и маленькая девочка. Иногда Софье казалось, что клоун ей подмигивает.
Если у нее не получалась очередная открытка, она подходила к своему маленькому «музею», волшебному уголку, и ловила витающие в воздухе подсказки. Словно по всей ее Мастерской разбросаны были сотни нот, и все до единой – родные, только успевай выбирать.
Квартирку Инги теперь было просто не узнать. Знакомые изумлялись и спрашивали: ты что, переехала? Хотя адрес вроде тот же. «Да, теперь квартиру уже не снимешь для журнала. Зато теперь у тебя так хорошо, что не хочется уходить», – говорили они. Дом оброс уютными деталями, наполнился маленькими радостями, и каждая мелочь что-нибудь рассказывала о хозяйке. Над рабочим столом Инги на стенах не осталось ни кусочка свободного места. Распечатки мастер-классов, коллажи, фотографии теснили друг друга, а из самого центра смотрел на свою поклонницу с лучезарной улыбкой Лучано Паваротти – «муза» здешней Мастерской.
И тут был волшебный уголок – многоэтажная конструкция с гамаками, домиками, подставками и когтеточилками для неразлучной парочки – Аллы Борисовны и Филечки. За уголком для кошек на стене висела большая открытка в дорогой рамке – с белокаменным домиком и ажурным мостиком. Занавески в окошке были раздвинуты, за ними виднелась комната, а в ней – кровать с горой вышитых подушек. Это был знак, Инга прочитала о нем в записке от тети Марты, которую нашла в квартире родителей. Открытые занавески означали, что Марта и Роза встретились по ту сторону открытки. Инга прилепила в уголок маленькую фотографию видеокамеры – кто знает, вдруг Марта сможет оттуда понаблюдать за своими любимцами?
– Борррисовна! Дуррра! Павлуша – пррелесть! – ворчал попугай, прихорашиваясь перед зеркалом. – Хррромоножка – пррелесть!
Кошка невозмутимо мурчала, подставляя новой хозяйке пухлые бока для почесывания.
Когда Инга не могла понять, что и как нужно сделать в новой открытке, она вспоминала трубу из своего детства. Инга и жалела о том, что больше не увидит под окнами родительской квартиры ее знакомый силуэт, и одновременно радовалась этому. Потому что только детский взгляд, сохраненный в памяти, мог разглядеть все нужные подсказки в причудливых узорах ржавчины толстой железной змеи.
Третья Мастерская обрела вновь свою хозяйку. В квартирке-студии на улице Гагарина, пять, произошли кое-какие изменения. Здесь появились два дополнительных стола с набором ящичков и большая доска, на которой можно рисовать маркерами. К доске магнитом была прикреплена открытка с каруселью. Инга шутила, что они с Софьей как будто снова пошли в школу, но таких увлекательных уроков еще не было ни у одной из них. Иногда к ним присоединялся Илья. Софья бы ни за что не справилась с подростком, если бы не Надежда Петровна. Двоек на этих уроках никто не ставил, хотя Надежда Петровна оценивала их работы строже самого вредного критика.
Только одно огорчало Софью – контракт Надежды Петровны по-прежнему действовал. Она учила Софью с Ингой делать открытки, а сама для себя не могла сделать ни одной, только рассказывала и объясняла.
– Девочки, вам нужно обеим провести ликбез по инструментам и техникам. Надо научиться тиснению, попробовать декупаж и текстурные пасты. А про спрей, создающий эффект паутины, вы хоть слышали когда-нибудь? Просто как в каменном веке живете!
