Огромные барыши, получаемые Ост-Индской компанией от
продажи пряностей, возбуждали зависть не только в других странах, но и в самой Голландии, так как компания с помощью Генеральных Штатов препятствовала всем подданным Соединенных [ровинций, не состоявшим у нее на службе, плавать к островам пряностей мимо мыса Доброй Надежды или через Магелланов пролив. Это и привело к неоднократным попыткам найти новый морской путь в Индию.
В 1615 году один богатый амстердамский купец Якоб Ле-Мер вместе с искусным моряком по имени Виллем Корнелисзон Схаутен решили достигнуть Индии новым путем, найдя какой-нибудь проход южнее Магелланова пролива. Ле-Мер взял на себя половину издержек по снаряжению экспедиции, а Схаутен, в сообществе с несколькими купцами из городка Горн (Хорн) на берегу Зёйдер-Зе, согласился покрыть другую половину. На собранные деньги Ле-Мер и Схаутен приобрели корабль в 360 тонн, который они назвали «Эндрахт» («Согласие»), и яхту «Горн», на которую были посажены шестьдесят пять солдат с двадцатью девятью пушками.
На Схаутена было возложено управление кораблями, а на Ле-Мера – осуществление коммерческих планов экспедиции. Цель путешествия хранилась в тайне. Офицеры и матросы были взяты на службу с условием, что они безоговорочно пойдут всюду, куда им прикажут.
25 июня 1615 года, спустя одиннадцать дней после отплытия из гавани Тессел, когда отступление было уже невозможно и нечего было опасаться чьей-нибудь нескромности, Схаутен и Ле-Мер объявили экипажу о своем намерении искать другой пролив в «Южное море», где, может быть, удастся открыть новые страны и приобрести большие выгоды, а если повезет, то и пойти дальше тем же морем в Восточную Индию. Весь экипаж отнесся к этому сообщению с энтузиазмом.
Путь, которым обычно следовали в Южную Америку голландские, да и не только голландские, корабли, шел сначала вдоль берегов Африки. После пересечения экватора корабли поворачивали на запад. Следуя этим же путем, «Эндрахт» и «Горн» благополучно достигли берегов Бразилии, Патагонии и бухты Пуэрто-Десеадо, находящейся в ста лье от Магелланова пролива. В течение нескольких дней буря мешала кораблям войти в бухту, а потом начался такой сильный отлив, что яхта «Горн», очутившись на мели, повалилась на бок и рассохлась; ее стали спешно шпаклевать, но во время починки подводной части возник пожар, и яхта сгорела, несмотря на все старания экипажа ее спасти. 13 января 1616 года Ле-Мер и Схаутен достигли Себольдинских (Фолклендских) островов, открытых Себольдом Вертом, и затем направились вдоль берегов Огненной Земли, держась от них на небольшом расстоянии. Берег уходил на юго-восток и был окаймлен высокими горами, покрытыми снегом.
24 января в полдень была замечена по правому борту неизвестная земля, а к востоку от нее другая земля, отделенная от первой глубоким проливом. Расстояние между ними было не более восьми миль. Когда «Эндрахт» вошел в пролив, там оказалось такое множество китов, что приходилось все время лавировать, чтобы избежать столкновения. Восточной земле, не зная, что это небольшой остров, голландцы присвоили название Земля Штатов[162](отсюда испанское название острова – Эстадос), а западная земля (юго-восточная оконечность Огненной Земли) получила имя Морица Нассауского.[163]
Когда «Эндрахт» спустя двадцать четыре часа выходил из пролива, названного проливом Ле-Мер, на горизонте открылась группа маленьких островов, известных теперь под названием острова Уолластон. Под 55?59' Ле-Мер обогнул землю, которая заканчивалась острым выступом и была названа в честь родного города мореплавателей мысом Горн. С тех пор так и называется мыс, образующий крайнюю южную оконечность Америки.
Затем Ле-Мер и Схаутен вступили в «Южное море», выполнив таким образом поставленную задачу.
«Той ночью, – сказано в дневнике путешествия, – мы пошли на юг при сильной волне с юго-запада и очень синей воде; из этого мы с уверенностью сделали вывод, что находимся в Великом Южном море [Тихом океане], и очень этому обрадовались, так как мы открыли новый, до тех пор не известный путь, что в дальнейшем и подтвердилось».
От мыса Горн Ле-Мер и Схаутен поднялись к островам Хуан-Фернандес, где было решено сделать остановку, чтобы дать оправиться экипажу, больному цингой. Подобно Магеллану, Ле-Мер и Схаутен миновали, не заметив того, главные острова Полинезии и 10 апреля пристали к «Собачьему острову», где ничего не нашли, кроме небольшого ручейка пресной воды и скудной зелени. Ле-Мер и Схаутен надеялись достигнуть Соломоновых островов, но вместо этого поднялись на север к «Опасным островам» (скалистые островки в архипелаге Туамоту) и открыли остров Ватерланд (атолл Манихи), названный так потому, что на нем оказалось большое озеро; затем голландцы открыли «Остров мух», получивший свое наименование из-за невообразимого множества насекомых, отставших от корабля только через четыре дня, когда поднялся ветер. Далее Ле-Мер и Схаутен прошли мимо островов Тонга (Дружбы) и открыли несколько островов в архипелаге Мореплавателей, или Самоа; некоторые из них долгое время сохраняли за собой названия, присвоенные им голландскими путешественниками. Таковы острова: Кокосовый (Тафахи), Кеппель (Ниуатобутабу), Надежды (Ниуафу), мелкие островки Горн (Хорн) к северо-востоку от архипелага Фиджи и др.
Жители этих островов проявили неуважение к чужой собственности: они приближались на своих пирогах к самому кораблю, бесцеремонно пытаясь вырвать гвозди и сломать железные цепи.
Так как экипаж все еще страдал от цинги, то Ле-Мер и Схаутен были весьма обрадованы, получив в подарок от вождя одного из островов большого борова и много фруктов.
Этот вождь, по имени Лату, не замедлил приплыть на большой парусной пироге в сопровождении флотилии из двадцати пяти лодок. Однако он так и не решился взойти на корабль; зато сын его, оказавшийся более смелым, поднялся на борт и с большим интересом разглядывал все, что ему показывали.
На следующий день число пирог, сновавших возле «Эндрахта», угрожающе возросло. По недружелюбным жестам туземных воинов голландцы поняли, что на них готовится нападение. И действительно, вскоре на палубу посыпался град камней и лодки стали смыкаться вокруг корабля тесным кольцом. Чтобы отразить нападение, голландцы дали залп по пирогам, что повергло тузем-
