Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
Елизавета, задыхаясь, добежала до верхней ступеньки, уже слыша за собой сопение собаки, которая почти настигла ее. Собрав последние силы, она захлопнула дубовую дверь, выходившую на площадку башни, опустила железную щеколду и, с трудом переводя дух, прислонилась спиной к двери.
Вдруг Берта дернула с той стороны за ручку, но дверь не поддалась. Безумная пришла в ярость и стала колотить и ломиться в дверь. Волк с визгом и рычанием царапал доски двери.
— Янтарная колдунья! — выкрикнула Берта. — Я сверну тебе шею! Я схвачу тебя за твои желтые волосы и потащу по всему лесу. Ты украла у меня его сердце! Ты, бледнолицая ханжа! Волк, хватай ее!
Собака визжала и скреблась в дверь.
— Разорви ее на куски, Волк! Впейся зубами в ее белые пальцы, которые околдовали его своей музыкой, этим дьявольским искушением! Пусть будут прокляты те звуки, которые выливаются из-под твоих рук! О горе, горе мне! Будь ты проклята! — И Берта снова стала биться в дверь.
Старые доски стонали и тряслись, но не поддавались ударам не очень сильных рук и ног девушки. Елизавета, побледнев и сжав губы, продолжала подпирать спиной дверь. Она схватила лежавший у ее ног обломок дерева, чтобы в случае необходимости защититься от нападавших. Слушая брань и проклятия Берты, она вздрагивала всем телом, но стояла, гордо выпрямившись.
Если бы девушка внимательно осмотрела дверь, то убедилась бы, что ей совершенно нечего бояться и нет смысла подпирать ее, так как большая железная щеколда, удерживающая дверь, была очень прочной и безумная красавица не смогла бы с ней справиться.
— Откроешь ли ты, наконец, прозрачное, хрупкое создание?! — снова закричала Берта. — Ха-ха-ха! Златокудрой Эльзой называет тебя старый ворчун, которого я ненавижу. Старик не хочет быть благочестивым! Пусть он отправляется в ад, а я буду в раю! Златокудрой Эльзой называет он ее потому, что у нее янтарные волосы. Фу, какая мерзкая рыжая лисица! Мои волосы черны, как вороново крыло, я красива, я в тысячу раз красивее тебя! Слышишь, ты, обезьяна?
Она замолкла. Волк также прекратил царапать дверь. В эту минуту в лесной тишине раздался колокольный звон. Елизавета знала, что это означает. Из развалин Гнадека двинулось погребальное шествие. Бренные останки Лилы покидали дом, о стены которого прекрасная цыганка некогда хотела разбить себе голову.
Берта, похоже, тоже прислушивалась к колокольному звону. Она затихла.
— Звонят! — вдруг крикнула она. — Давай, Волк, пойдем в церковь. Пусть она остается там, наверху. Ночью ветер будет рвать ей волосы, а тучи окутают с головы до ног, вороны прилетят и выклюют у нее глаза, потому что она проклята, проклята!
И сразу после этих слов она снова завела свою песню. Ее ужасный голос звучал еще громче среди узких сырых стен башни. Берта, громко топоча, сбежала вниз и, продолжая распевать, двинулась в том же направлении, откуда пришла. Пес ринулся за ней.
Берта ни разу не оглянулась на башню, казалось, забыв, что там, наверху, стоит объект ее ненависти. Ее красная юбка еще раз мелькнула в кустах, затем девушка исчезла вместе со своим страшным спутником — псом. Ее пение звучало все тише и тише, и наконец Елизавета стала слышать лишь погребальный звон.
Она, облегченно вздохнув, покинула свой оборонительный пост и попыталась открыть дверь, но старая заржавевшая щеколда оставалась неподвижной. Елизавета с ужасом осознала, что все ее усилия тщетны. В отчаянии узница опустила руки.
Что теперь делать? Она со страхом думала о своих родителях, которые, вероятно, уже обеспокоены ее отсутствием, так как она непременно хотела быть на похоронах.
Елизавета не питала надежды, что услышат ее слабый крик о помощи, потому что башня находилась в глубине леса и вблизи нее не было часто используемых дорог, а кто станет бродить вечером по узкой тропинке, ведущей к зловещей «Башне монахинь»? Несмотря на это, девушка все же попыталась крикнуть, но звук ее голоса лишь спугнул нескольких ворон, которые, каркая, пролетали над ее головой… И вновь наступила полная тишина.
Елизавета в отчаянии ходила по площадке башни и, когда останавливалась на углу, выходившем на Линдгоф, снова пыталась звать на помощь. Наконец она прекратила эти бесплодные попытки и опустилась на скамейку.
Она не боялась, что ей придется провести здесь всю ночь. Она знала, что ее будут искать в лесу, но пока обнаружат место ее заключения, сколько тревожных часов переживут ее родные!
Эта мысль пугала ее и усиливала отчаяние. Она закрыла лицо руками и дала волю слезам. Между тем сгущались сумерки. На небе появилась молодая луна. В башне начала проявляться жизнь: послышались жалобные стоны, раздались шаги на лестнице, затем стук в дверь. Девушке стало не по себе. Но это совы и летучие мыши, отправляясь в ночное странствование, тщетно пытались выбраться из башни обычным путем. В лесу что-то шуршало и стонало. Из чащи выходили дикие звери. Издали доносились глухие звуки выстрелов, при которых Елизавета всякий раз вздрагивала и прижималась к стене. Это охотились браконьеры.
Помощь не приходила. Очевидно, надежда Елизаветы на то, что близкие тут же бросятся на ее поиски, была напрасной. Наверное, они думают, что она все еще в замке, и будут часов до десяти ждать ее, так что раньше полуночи нельзя было надеяться на освобождение.
Становилось прохладно. Елизавета, дрожа от холода, укуталась в легкую накидку и повязала шею носовым платком. Ей пришлось встать со скамейки и походить взад и вперед, чтобы не простудиться. При этом она то и дело перегибалась через перила и смотрела вниз.
Ее ноги подкосились, когда она вспоминала свирепое лицо Берты, преследовавшей ее. Чем объяснялась ее ярость? Она твердила о чьем-то сердце, которое Елизавета у нее похитила. Не была ли госпожа Фербер права, когда предположила, что Гольфельд как-то причастен к странному поведению Берты?
Елизавета устало прислонилась к холодной стене. Другой образ всплыл в ее памяти. Все было кончено, кончено навсегда! Она сама разорвала всяческие отношения с обитателями особняка Линдгоф. Она лишила Елену иллюзий, лишила надежды, отвергла «великодушное» предложение ненавистного ей Гольфельда и отказалась от щедрости фон Вальде, готового отдать ей в качестве приданого часть состояния ослепленной мошенником сестры… Его гордости, должно быть, нанесена болезненная рана. Фон Вальде никогда не простит ее и теперь постарается как можно быстрее уехать в какое-нибудь долгое путешествие за моря, за океаны. Она его больше никогда не увидит.
Елизавета закрыла лицо руками, и слезы заструились между ее пальцами.
Вдруг, когда она, вытерев лицо, снова посмотрела вниз, ей показалось, что там, где лес примыкал к парку, виден красноватый свет. Это, без сомнения, был факел, двигавшийся по узкой дорожке, которая привела Елизавету к «Башне монахинь». Свет внезапно остановился. В эту минуту до слуха несчастной донесся едва слышный зов. Как же она обрадовалась! Ее ищут, и помощь уже близка. Она откликнулась, хотя знала, что ее крик не будет услышан. Свет еще минуту не двигался, затем стал быстро приближаться.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
