вы сами говорили, что барона не просто так звали «Слепым бароном»? Вы не думали о том, что документы частично могут быть подделкой?
Графиня укоризненно качнула головой и со вздохом сказала:
— Юность всегда так нетерпелива!.. В нашей семье, Алексис, все эти документы хранятся и тщательно оберегаются от малейшей порчи более трехсот лет. Разумеется, прикасаться к ним я вам не позволю, но более двухсот лет назад один из моих предков нанял человека, который и снял со всех документов точнейшие копии. И хотя за давностью времен даже эти копии являются ценными документами, но если вы пожелаете, я разрешу вам поработать с ними, – графиня сделала значительную паузу, недовольно побарабанив пальцами по столешнице, и чуть сердито сказала: -- Через полгода после аннулирования своего брака барон фон Раймон запросил у церкви разрешения на новый брак и обвенчался с той самой компаньонкой графини Клэр, госпожой Краузе. Именно новая баронесса фон Раймон под диктовку Слепого барона писала его мемуары. И даже несколько раз с его позволения вставляла в текст свои замечания. Впрочем, делала она это очень деликатно и всегда аккуратнейшим образом помечала, что эти мысли – ее собственные. На сегодня все, Алексис. Я немного устала. Встретимся завтра, как обычно, после утренней трапезы. А вам советую заглянуть в галерею и найти семейный портрет графа с женой. Поторопитесь, баронет, скоро стемнеет.
***
Стены галереи были увешаны портретами разных эпох. Баронет медленно шел вдоль шеренги фон Ваерманов, с интересом разглядывая орденские ленты и напудренные парики, очаровательные декольте давно почивших прелестниц и даже старинные мундиры бравых вояк.
Семейный портрет первого графа висел ближе к дверям. И когда Алексис подошел к нему, пришлось зажечь еще пару свечей в настенном бра: в старинном поместье до сих пор не было такой роскошной новинки, как электрическое освещение. А приносить в галерею керосиновые лампы запретила старая графиня: она не любила их резкий специфический запах.
Портрет был очень стар, от возраста краски потемнели, и кракелюры слегка обезобразили лицо Освальда фон Ваермана. Граф сидел в кресле с высокой спинкой, но рука его покоилась на талии стоящей рядом женщины. Её густо-синий туалет казался почти черным. Темные волосы были собраны в простую прическу. Даже роскошное ожерелье на стройной шее не добавляло ей пафосности и торжественности. Тонкая рука слегка опиралась на плечо мужа. А вот лицо…
С портрета на Алексиса чуть растерянно, с мягкой и нежной улыбкой смотрела Джулия фон Ваерман. Через несколько мгновений наваждение прошло, и баронет рассмотрел и отсутствующую у Джулии родинку на щеке, и чуть более узкие плечи. Но схожесть двух юных девушек показалась ему мистически прекрасной и удивительной…
Чем больше баронет всматривался в портрет, тем четче в мягком свете свечей проступали силуэты мужа и жены, тем больше становилось заметно, что эта пара на портрете – единое целое и их просто невозможно представить по одиночке.
Что-то очень похожее на легкую зависть к чужому счастью коснулось души и мыслей Алексиса. Нет, не настоящая зависть, а скорее – мягкая грусть, некие печальные мысли о недостижимом…
***
В обед голодная толпа студиозусов, пользуясь отсутствием старой хозяйки поместья, яростно накинулась на кухонные шедевры. И некий высоченный крепкий корнет, курсант Военной Академии, едва успев проглотить очередной деликатес, заявил:
— Госпожа Джулия, мне приходилось гостить и на юге, и на севере страны, но нигде я не ел хлеба вкуснее, чем в вашем поместье. Даже королевская пекарня в столице уступает вашим мастерам!
— Вообще-то, господин курсант, земли фон Ваерманов издавна славятся именно своим хлебом. Моя далекая-далекая родственница, первая графиня фон Ваерман, еще при жизни выпустила сборник рецептов. Могу вам сообщить, что это был первый в мире сборник, где давались четкие меры продуктов. Самое забавное, – задумчиво продолжила свою речь чернокудрая красавица, – что все эти рецепты, когда их перевели на современные нам меры веса, оказались идеально точными. Более того, эта графиня ухитрилась описать даже температурный режим выпечки. Конечно, точно указать градусы она не могла, но привела очень четкие примеры того, какой жар должен быть в печи на момент начала процесса.
Курсант с недоумением застыл с булочкой в руках и удивленно спросил:
— Не очень понимаю, госпожа Джулия, как она могла это сделать без современных термометров?
— Она определяла температуру при помощи обычного бумажного листка, который подносила к печи. Четко описала, на каком расстоянии от печи ее листок должен начать желтеть, на каком – скручиваться в трубочку, а потом и загораться. Так что все современные рецептурные сборники опираются именно на ее изыскания.
— Довольно странное увлечение для графини. В те дикие времена женщины занимались в основном бесконечными беременностями и родами. Ну и еще ведением хозяйства, — поправляя на изящном носике тонкую золотую оправу, вмешалась в разговор серьезная рыженькая девушка. – Именно поэтому, Джулия, я считаю вашу графиню Клэр одной из самых выдающихся личностей нашей истории!
— А по-моему, дамы и господа, -- вмешался с дальнего конца стола один из воздыхателей Джулии, пижонским жестом подкручивая усики, – бедственное положение женщин в средневековье слегка преувеличено. Ведь все мы, мужчины, всегда были рабами женской красоты! – пафосно добавил он.
За столом на мгновение воцарилось неловкое молчание: столь неуместной показалась эта фатовская реплика.
Джулия слегка нахмурилась, но тут же совладала с эмоциями и постаралась сделать лицо максимально равнодушным: «Невозможно объяснить этому напыщенному хлыщу, на сколько он неправ. Все-таки графиня Клэр была совершенно уникальной личностью! Одна ее школа пекарей чего стоила. Пусть бы этот болван поискал в истории хоть в нашей, хоть в соседних государствах что-либо похожее. И даже муж ее, этот непонятно как ставший графом барон, был под стать своей жене… Эх, хотела бы я узнать их не только из мемуаров и писем, а вживую. До сих пор никто толком не может объяснить, откуда у этой странной пары взялись такие знания. Как они вообще додумались систематизировать свой опыт и написать настолько толковые труды?! Что-то в них все равно есть, совершенно недоступное нашему пониманию. Взять хоть это странный брак… Почему получивший графский чин бывший барон выбрал в жены не девицу из старинного рода, а именно эту самую вдову, невестку Слепого
