Яблоком раздора оставалась скорость вывоза мирных жителей.
УИЛЬЯМ КЛЕМЕНТС, ЗАМЕСТИТЕЛЬ МИНИСТРА ОБОРОНЫ, —
КИССИНДЖЕР
Вторник, 22 апреля 1975 года
7:59 утра
К: Я хочу поздравить министерство обороны с тем, что меня поместили на первую полосу «Таймс».
Кл: На первой странице чего?
К: На первой полосе «Нью-Йорк таймс».
Кл: Правда?
К: Министерство обороны желает полной эвакуации, но этот сукин сын Киссинджер, который думает о национальной чести и достоинстве Соединенных Штатов, не позволяет сделать этого.
Кл: Черт подери.
К: Вы знаете, ребята, вам там действительно должно быть стыдно за себя. Я пытаюсь оставить немного самоуважения. Вы, ребята, были теми, у кого было задействовано пятьдесят семь тысяч человек, которые были убиты там, – вы должны защищать и их тоже, не только меня.
Кл: Знаешь, Генри…
К: Я знаю, что вы не знали; если бы я так думал, я бы не кричал на вас – я бы кричал на вашего босса.
Кл: Это чертовски важно.
К: Но разве вы не думаете: позор Соединенных Штатов – собрать вещи и бросить всех.
Кл: Мне очень жаль, Генри.
К: Кроме того, мы с Вашим боссом разработали точную процедуру эвакуации персонала, и у меня там был Скоукрофт – у меня есть стенографические записи. Но если вы хотите вывести свой треклятый персонал, почему бы вам просто не собраться и не убраться оттуда? Мои ребята останутся.
Кл: Хм-м-м. Я был уверен, что, когда Вы с Джимом ушли вчера вместе, вы все непременно решите эту проблему.
К: Вы знаете, есть президентский указ, который мы собираемся исполнить, – во‑первых, мы можем вызвать самую что ни на есть чертовски сильную панику, если мы вытащим всех сразу.
Кл: Джим, я имею в виду Генри, я не могу с этим не согласиться. Я согласен с этим. Итак, что Вы хотите, чтобы я сделал сегодня утром?
К: Я просто хочу, чтобы о моем крайнем неудовольствии было известно там, где это имеет значение.
Кл: Хорошо…
К: Что это не способ управлять кризисом. Я просто хотел записать кое-что в протокол, что вы можете повторить.
Кл: Я не возражаю – я делаю все, что могу.
К: Билл, Вы большой патриот. Вы так не играйте – можете сказать на встрече, но не на публике. Некоторые поступают наоборот – не говорят этого на собрании, но говорят на публике.
Кл: Я увижу его [Шлезингера], как только подойду к зданию – прямо сейчас я в пяти минутах от офиса.
ТЕД КОППЕЛ – КИССИНДЖЕР
Вторник, 22 апреля 1975 года
14:30
…
ТК: Я звонил по поводу вьетнамских переговоров. Можете ли Вы дать мне какие-нибудь руководящие указания?
К: Я не знаю, могу ли я давать Вам какие-либо указания. Я не думаю, что у кого-то может быть какая-то реальная история на плаву.
ТК: Был ли контакт? Что-нибудь происходит?
К: Мы изучаем какой-то подход.
ТК: Напрямую или через третью сторону?
К: Я не хочу вдаваться в подробности.
ТК: Вы видели статью на первой полосе «Таймс», в которой говорится о том, что Вы выступаете за сохранение некоторых американцев во Вьетнаме, в то время как некоторые в Госдепартаменте и минобороны выступают против этого.
К: Я бы хотел, чтобы мы могли сделать что-нибудь с минимумом достоинства. Сейчас все прикрывают свою собственную задницу. Наша проблема в том, что мы хотим вывести американцев так, чтобы не вызвать паники. Мы сократили число эвакуируемых до полутора тысяч.
ТК: Вы планируете вывезти их всех? Я знаю, что на Капитолийском холме Вы обратились с очень страстной просьбой, назвав неразумным то, что мы держим их там в качестве заложников.
К: Это зависит от того, чего вы пытаетесь достичь. Обсуждение состоит в том, чтобы вывезти их, прежде чем они окажутся под угрозой, и мы пытаемся это сделать. Мы также пытаемся спасти некоторых южных вьетнамцев. Вы не можете просто так бросить всех.
ТК: Когда вы говорили о Южном Вьетнаме – в какой-то момент вы говорили о двухстах тысячах человек.
К: Это минимальный список из тех, которых мы можем собрать воедино. Я сомневаюсь, что мы сможем собрать столько.
ТК: У вас есть реальное общее число. Не могли бы Вы дать мне некоторое представление о временных рамках. Как Вы думаете, сколько у нас осталось времени?
К: Это зависит от того, какие усилия захотят приложить северные вьетнамцы.
ТК: Вы чувствуете, что они хотят битвы при Сайгоне или хотят избежать ее?
К: Я бы это поставил немного на второе желание, но не более чем пятьдесят к сорока девяти.
…
Бедствие требует жертвоприношения в Вашингтоне. Так случилось, что на фоне все более мрачных новостей из Вьетнама мне приходилось все чаще реагировать на слухи о том, что моя отставка будет требоваться как своего рода поиск козла отпущения.
ДЖЕРРОЛД ШЕКТЕР, «ТАЙМ», – КИССИНДЖЕР
Вторник, 22 апреля 1975 г.
17:50
К: Я рад, что произвел на Вас такое впечатление во время завтрака.
Ш: Так и было. Я поговорил с Ларри [Иглбергером, заместителем государственного секретаря] и подумал, что история удалась.
К: Ну, за исключением того факта, что в ней повторялось, что все то, что президент и я сказали – это неправда. Я уверен, что с этими вещами к президенту никто не приходил.
Ш: Ну, еще два человека в конторе очень подробно рассказали об этом. Я потратил большую часть недели, пытаясь понять, что это произошло, прежде чем кто-либо вернулся в Вашингтон.
К: Это наименьшая из моих проблем.
Ш: Эй, привет, также произошло то, что мы получили версию, в которой в гораздо большей степени подчеркивалось, что это было мышлением президента в этом вопросе.
К: Я остаюсь на этой работе не из тщеславия. Я знал с прошлого года, что теперь мы расплачиваемся за Уотергейт. Невозможно проводить внешнюю политику без полномочий на то. Это то, за что мы платим, поэтому чем дольше я остаюсь, тем хуже может быть. Я буду ожидать, что наша политика в отношении Китая в следующий раз развалится. Их не впечатляют люди, у которых нет сил. Я остаюсь потому, что, ну, по двум причинам, во‑первых, несправедливо проходить мимо проблем, которые у меня сейчас есть, и во‑вторых, я пытаюсь сплотить то, что можно сплотить.
Ш: Я думаю, что мы донесли эту мысль.
К: Дело не только в том, что я не хочу выглядеть слабым. В исторической перспективе эти вещи будут рассматриваться в ином фокусе.
Ш: Я надеюсь на
