глаза, бледная кожа, со рта на пижаму спускалась полоса высохшей крови.
Его звали Михаэль Лиров. Мастер резьбы по дереву. Мужчина приехал в столицу полгода назад. Помимо статуэток, Михаэль изготавливал одержимые предметы, осматривал дома владельцев предприятий и советовал, как обезопасить свои секреты.
Практики нередко следили за крупными промышленниками, хозяевами заводов и другими богатыми игроками. Выведывали все грязные тайны и шантажировали. Грубые трюки. Алекс не любил подобных тауматургов.
Более смышленые хранили секреты годами и временами подталкивали жертв к «нужным» решениям. Продажа по выгодной цене, покупка земли с высокой наценкой, заключения выгодных договоров и прочее. Они не привлекали к себе лишнего внимания охотников за мистикой. Алекс уважал таких.
Михаэль был из третьего лагеря практиков. Богатеи обращались к ним, когда хотели очистить недавно купленные товары или проверить усадьбу на привязанных сущностей. Первые два лагеря создавали целый рынок подобных услуг. Иногда практики заражали предметы и сами снимали с них слежку за щедрую оплату.
Убитый так не поступал. Михаэль славился честностью и открытостью. Проскисиолог с чистой совестью исполнял порученную работу. Клиенты любили его за это. Алекс лично свел новичка с влиятельными фигурами и объяснил суть дел.
Бывший охотник за мистикой не подозревал, что когда-нибудь будет расследовать смерть Михаэля. Жизнь любила подобные шутки.
Михаэль Лиров стал вторым убитым проскисиологом за неделю. Второе подстроенное самоубийство. Тревожный знак.
Алекс поднес палец к дужке очков, постучал два раза и произнес:
— Подсвети природную ману, пожалуйста.
Комната вмиг вспыхнула белым, границы предметов и мебели стерлись. Он перевел взгляд на стол. Выдвижные ящики окрасились в черный. Алекс потянул за ручку одного. Не заперт. Как наивно.
Приподнял очки. Внутри лежали угольные карандаши в бумажных свертках и баночки с маслом. Письменные принадлежности.
Бывший охотник за мистикой оторвал клочок бумаги, макнул в кровь убитого и прикоснулся к очкам.
— Подсвети ману Михаэля, — приказал он привязанной к очкам фее.
Белый мир померк, все захватила чернота. Карандаши и баночки засияли белизной.
— Инструменты, — пробормотал Алекс. — В них есть феи или отголоски?
— Только формулы, — ответил тихий мужской голос.
— Филакторика, руны или алхимия?
— Первое.
Алекс рассмотрел письмо через очки. Ничего. Лист бумаги сливался с окружающей тьмой. Убийца использовал обычный карандаш.
Бывший охотник за мистикой повернулся на Михаэля. Фигура убитого напоминала огромный светящийся боб. На ослепительной белизне виднелись черные пятна. Чужая мана.
— Можешь опознать ее?
— Нет, — ответил голос.
Он цокнул. У Алекса созрело несколько мыслей.
Первой возможной причиной смерти выступала алхимия. Сыворотка исказила чувства Михаэля, и он застрелился. Это объясняло письмо. Проскисиолог написал его в трансе.
Второй причиной являлась одержимость. До самоубийства он спал. На это указывали пижама и время суток. За окном царила глубокая ночь.
Третьей Алекс бы назвал синдесиологию. Тонкое искусство управления связями наполнило голову мужчины ужасными мыслями и сломало жизнь. Чушь. Он быстро отмел мысль. У Михаэля дела шли в гору. Убитый задумывался о покупке дома.
Бывший охотник остановился на второй причине. Одержимости. Мотив нашелся сразу. Разногласия. Михаэль очищал проклятые предметы и избавлялся от слежки. Вероятно, он перешел дорогу влиятельному практику.
Изо рта вырвался раздраженный вздох. Алекс решал все споры между практиками и связывал «теневую» сторону со «светлой». Подкупал охотников и представлял практиков южного района. Он был их лицом, представителем для офицеров.
Тауматургия убивала людей. Выходцы семей с долгой историей отличались опытом и знанием дела. Они не взрывались, не обращались в стены плоти, не выливали опасные зелья в канализацию. Не несли опасность для обычных жителей. За это, а также за приличную плату, их не трогали.
Приезжих практиков не приветствовали. Офицеры открывали охоту за «новенькими» спустя два дня. Местные с улыбкой на лице сдавали их. Это делало сообщество практиков закрытым. Для входа нужно было разрешение одного из местных. Новичок закреплялся за ответственным на долгие годы.
Все разногласия решались внутри сообщества. Алекс выступал судьей, его слушались без исключения.
Михаэль и первый убитый находились под ответственностью бывшего охотника. Он представил их местным и рассказал про обычаи.
— Значит, одержимость, — вышел из комнаты Алекс.
Заглянул на кухню и уведомил офицеров. Его работа здесь закончена.
Бывший охотник постучал по дужке очков два раза. Следы маны угасли.
В лицо подул холодный ветер. Дорогу освещали ряды уличных фонарей и свет из окон дома. Выстрел разбудил других жильцов.
Бывший охотник зашагал прочь.
«Одержимость», — повторилось слово в мыслях.
Алекс перебирал в голове всех проскисиологов южного района. Михаэль не выходил за его пределы.
Взгляд выцепил на темной крыше пару бугров. Они сильно выделялись на ровной поверхности. Феи.
Тени скрылись, сбежали от него.
Джеймс Вельвов? Потомственный проскисиолог заведовал магазином домашних животных на «светлой» стороне и борделем фей на «темной». Ночные бабочки отлично подходили на роль шпионов. Джеймс работал еще и проклятыми предметами? Нужно узнать.
Проскисиолог переступил черту. Вместо жалобы и спора, Джеймс убил. Что-то не так. Он всегда открыто заявлял свои желания и выносил разногласия на обсуждение. Убийство было крайним случаем. Оно решалось путем голосования всех практиков. Труп тревожил и волновал
