о том, что если когда-нибудь выйду замуж, непременно нарожу столько детей, чтобы они никогда не чувствовали себя одинокими. Думала, что буду любить их так, понимаете, сильно, сильно. Чтобы мои дети чувствовали мое тепло, мою любовь.
– Какая же у тебя открытая и добрая душа, – прижимая ее к себе, произнесла Эльза. – Я благодарна Господу и судьбе за то, что под старость они нам подарили тебя.
– Во-первых, Вы совсем не старая,
– По-твоему нет, – немного отпрянув от нее и оглядев себя, спросила она у Бану,
А Бану вскочив с места, подсела на корточки перед ней и обнимая бабушку за талию,
– Да Вы еще о-го-го-го – и одобрительно покачав головой, – нет фрау Эльза, Вы еще на шаг вперед дадите фору своим сверстницам.
Тут Эльза расхохоталась,
– Вот видите, Вы смеетесь и хохочите как молодая леди.
А бабушка, еще громче рассмеявшись, обняла Бану и несколько раз поцеловала ее. А та, как бы отталкиваясь от нее, все еще говорила,
– Вы для меня очень молода и мне неловко, Вас называть бабушкой.
– И, как бы ты хотела меня звать? Не могу же я быть тебе подружкой, – улыбаясь, спросила Эльза.
– Нет, подружкой это слишком. Я с детства, как только стала осознавать себя, дала себе слово. Если когда-нибудь мне удастся найти свою маму, я ее простила бы за то, что она меня бросила, за то, что оставила в детском доме. Думала, когда ее встречу, крепко прижмусь к ней, мама, родная, любимая, я тебе все прощаю. Но тогда я еще не знала о том, что моя мама умерла во время родов. А о том, что мой папа был рядом, хотя я его всегда видела и обнимала, не знала. Я не знала тогда, что он, избегая меня, оберегает и защищает свою дочь от бед и лишений.
Затем, Бану, немного помолчав, пристально взглянула на Эльзу и резко заплакала. Затем крепко прижавшись к ней, полных слез глазами, взмолилась,
– Мама, мамочка родная. Если бы Вы знали, как долго Вас искала. Как долго я ждала, чтобы произнести эти прекрасные слова, мама, мама, мама, – и целуя щеки, лицо, глаза Эльзы. – Я не буду Вас называть бабушкой. Вы мне не бабушка, нет, не бабушка, а моя долгожданная и желанная мама. Вы же мне позволите называть Вас мамой, ведь позволите же, да? – вновь, сильно заплакав, как бы умоляя ее, просила Бану.
Услышав ее слова, и как она говорит искренне, от чистой души и сердца, эти прекрасные слова мама, Эльза тоже заплакала. Ведь она, до Мехрибану, из-за того, что у них с Саидом не было детей, никогда не слышала от кого-либо этих слов.
– Родная моя Мехрибану, конечно, конечно я согласна. Я буду этому безмерно рада, родная, – полных слез глазами, целуя и обнимая свою дочь, говорила Эльза.
В это время к ним подошел Саидходжа, и увидев его, Эльза протянула ему руку,
– Саид, любимый, иди скорее к нам, Мехрибану меня…
– Ничего не говори родная, я все слышал, – сказав, он крепко обнял обоих.
– У нас с тобой есть дочь, родной, наша дочь, ты слышишь, наша,
– Слава Всевышнему за этот дар, – вознеся свои руки к небу, произнес Саид.
Тут, им послышался голос Арнольда, он, громко хохоча, подошел к ним и сказал,
– Что, семья Сайдаматовых решила искупаться? – в руках держа несколько бокалов и большой кувшин вина, и увидев их красные глаза, приподнимая кувшин. – Тьфу, они все ревут, вместо того, чтобы радоваться, – а потом, взглянув на прислугу и указывая, куда ставить столы.
– Арнольд, Мехрибану назвала меня мамой, – сказала ему Эльза.
– И правильно сделала. Какая ты к чертовой матери бабушка, – а потом обратившись к Саидходже.– А, Саид, ведь моя сестренка еще ничего, не правда ли?
– Брат, ты абсолютно прав, – обнимая его, сказал Саид.
– Давайте, давайте, тащите все сюда, – Арнольд обратился к прислуге. – У нас есть повод, моя сестренка родила дочь, и нам стоит это дело отметить, – наливая вино по бокалам, радостно сказал он. – Эй, пройдитесь по спальням и если кто еще спит, окатите их холодной водой и передайте им, пусть поторапливаются и бегут сюда.
Через пятнадцать минут все родственники и гости были уже у озера. А далее, под чутким руководством Арнольда, все праздновали рождение дочери Эльзы. Пир, устроенный Арнольдом, продолжался до самой ночи, и даже тогда никто не хотел его останавливать…
ГЛАВА 7. Возвращение после долгих скитаний
Целую неделю Саидходжа и Эльза ни на минуту не отпускали Бану от себя. В роль родителей вошли так, что наблюдая за ними можно было подумать, что это пожилая чета вырастили немало своих детей. Да и сама Бану, с детства обделенная родительских ласк, не отставала от своих настоящих родителей. Образ отца и родителя так пришлось по душе Саиду, что тот совершенно позабыл про работу, про свои контракты, сделки. Категорически запретил охране впускать кого-либо, если тот пришел говорить о работе.
Понимая его, пресс секретарь, господин Клаус фон Бюргер, как мог, пытался уговорить, убедить, объяснить всем партнерам Саидходжи о сложившейся ситуации. Но бизнес Саидходжи был не малым. В ней не то что неделя, а даже один день невнимания мог нанести ему непоправимый ущерб. Бану это тоже понимала, и однажды, сама заговорила с ним на счет его работы.
– Папа, Вы не забыли о своих делах? – Спросила у него,
– Нет, не забыл. Отныне, моя работа это ты родная, – обнимая, Саидходжа, поцеловал ее.
– Так нельзя, – с иронией произнесла она.
– И почему же?
– Я все-таки будущая журналистка, – и указывая ему пальцем, – заметьте, международник. И не понаслышке знаю про Вашу капиталистическую систему. Знаю о том, как строятся у Вас торгово-экономические взаимоотношения.
– Вот как? – Словно удивляясь, качая головой, произнес Саидходжа.
– Ну папа, не надо иронизировать, я говорю с Вами серьезно.
– Хорошо, а дальше что?
– Слава Всевышнему, что мы с Вами нашли друг друга и больше никогда теперь не расстанемся. Но поймите, у Вас есть обязательства перед партнерами, компаньонами, наконец, несколько тысячи людей, которые работают на Ваших компаниях. У каждого из них есть семьи, дети, свои проблемы, свои мечты, надежды, планы на будущее. Папочка, не стоит рушить их мечты, не надо. Я думаю, нет, мы с мамой думаем, что Вам пора возвращаться к своим обязанностям. А мы с мамой Вам поможем, что скажете? А еще, мне тоже надо писать свою дипломную работу, вот о Вас я ее напишу.
Саидходжа, видя, как рассуждает Бану, гордо приподнял свою голову, взглянув
