лгать. Мы должны исполнить наш долг. Ты задаешься вопросами, Сзет-сын-Нетуро. Это не хорошо, это слабость. Задаваться вопросами — значит, опуститься до бездействия. Избрать принципы и следовать им — вот единственный путь к здравым мыслям и поступкам. Именно поэтому я и пришел за тобой.
Мрак развернулся, расхаживая перед собеседниками.
— Разум людей уязвим, чувства переменчивы и часто непредсказуемы. Единственный путь к Чести — придерживаться выбранных принципов. Так поступали Сияющие рыцари, и так поступают неболомы.
Мужчина и женщина отсалютовали. Убийца только склонил голову, закрыв глаза и крепче сжав странный осколочный клинок в серебристых ножнах.
— Вы сказали, в городе еще один связыватель потоков, — заговорила женщина. — Мы можем найти…
— Она моя, — спокойно сказал Мрак. — Продолжайте выполнять свое задание. Найдите того, кто скрывается с момента нашего прибытия. — Он сузил глаза. — Если не остановить одного, другие начнут объединяться. Они соберутся в группу. За последние пять лет я часто отмечал, что, если им не мешать, они налаживают общение между собой. Должно быть, их тянет друг к другу.
Он повернулся к двоим посвященным. Похоже, убийцу он игнорировал, пока тот молчал.
— Ваша добыча будет совершать ошибки — они нарушают закон. Другие ордены всегда считали себя выше закона. Только неболомы понимали важность ограничений, важность выбора внешнего ориентира, которым и руководствовались. Нельзя доверять своим суждениям, даже моему — особенно моему. Я оказал вам достаточную помощь. Вы получили мое благословение и полномочия свободно действовать в городе. Вы найдете связывателей потоков, выясните их прегрешения и свершите правосудие. Во имя Рошара.
Оба снова отсалютовали, и в комнате внезапно потемнело. Женщина засияла призрачным светом и, покраснев, робко поглядела на Мрака.
— Я найду их, сэр! Мое расследование не стоит на месте.
— У меня тоже есть зацепка, — добавил мужчина. — Сегодня вечером у меня точно появится информация.
— Работайте сообща, — напутствовал Мрак. — Это не соревнование. Это испытание ваших способностей. Даю вам время до заката, больше ждать не могу. Теперь, когда начали появляться другие, риск слишком велик. После заката я займусь вопросом лично.
— Жопа, — прошептала Лифт. Она покачала головой и поспешила обратно по длинному коридору, прочь от этих людей.
— Погодите-ка. — Виндль следовал за ней. — Жопа? Вы вроде бы зарекались не произносить таких слов, как…
— Жопы есть у всех, — пробурчала Лифт. — Так что это не грубость, а наблюдение.
Добежав до пересечения коридоров, она выглянула в левый. Старикан на страже задремал. Лифт скользнула в комнату, через которую забралась внутрь, перелезла на дерево и закрыла за собой ставни.
В считанные секунды она забежала за угол и с бешено колотящимся сердцем сползла по каменной стене на землю. Дальше по переулку виднелась довольно симпатичная лачуга, внутри семья ела блинчики. У лачуги было целых две стены.
— Госпожа? — позвал Виндль.
— Я проголодалась, — пожаловалась Лифт.
— Вы только что поели!
— Не ожидала, что придется так напрягаться, чтобы забраться в этот дом, голод его побери. — Она зажмурилась, пытаясь подавить тревогу.
Голос Мрака был ледяным.
«Но они такие же, как я. Светятся, как я. Они… потрясные, как я? Преисподняя, что здесь творится?»
И Убийца в Белом. Не собирается ли он убить Гокса?
— Госпожа? — Виндль обвился вокруг ее ноги. — О, госпожа, слышали, как его называют? Нин! Так звали Налана, Вестника! Не может быть, они ведь ушли. Даже у нас ходят об этом легенды. Если это создание и правда один из них… О, Лифт, что же нам делать?
— Не знаю, — прошептала она. — Не знаю. Бури… почему я вообще здесь?
— Видите ли, я спрашивал о том же еще…
— Заткнись, пустоносец.
Она перекатилась и села на колени. В глубине переулка отец семейства потянулся за дубинкой, а жена закрыла пологом переднюю часть лачуги.
Лифт вздохнула и побрела обратно к кварталу переселенцев.
10
Добравшись до приюта, Лифт наконец поняла, почему тот располагался рядом с открытым пространством у входа в переулок. Смотрительница приюта — Коряга, как ее называли, — отворила двери и выпустила детей. Они играли на самой скучной в мире детской площадке — на ступеньках амфитеатра и небольшом ровном участке перед ним.
Однако детям вроде нравилось. Одни, весело смеясь, носились вверх-вниз по ступенькам, другие сидели кружком на земле и играли раскрашенными камешками. В воздухе резвились спрены смеха, похожие на маленьких серебристых рыбок, — голод побери, целый косяк сновал туда-сюда футах в десяти над землей.
Детей было много, и в основном они оказались младше, чем ожидала Лифт. У большинства, как она поняла, проблемы с головой, у некоторых недоставало руки или ноги, все в таком духе.
Лифт слонялась у входа в переулок, где играли две слепые девочки. Одна роняла камешки разных размеров и форм, а другая угадывала, где какой, по звуку, с которым те падали на землю. Старики и старухи в шиквах, те же, что и вчера, снова собрались на задних скамейках амфитеатра и, переговариваясь, наблюдали за играющими детьми.
— Я думал, вы считаете, что в сиротских приютах сплошная безнадежность, — произнес Виндль, пристроившись рядом на стене.
— Когда их выпускают погулять, все ненадолго становятся чуть счастливее, — сказала Лифт, глядя на Каргу.
Иссохшая пожилая женщина с хмурым видом выкатила к амфитеатру тележку. Опять булки из клемы. Бесподобно. Они были лишь немногим вкуснее каши-размазни, а та — лишь немногим вкуснее вареных носков.
Однако Лифт все равно пристроилась за остальными. Когда до нее дошла очередь, Коряга, не проронив ни слова, указала на место возле тележки. Лифт, не в силах спорить, шагнула в сторону.
Убедившись, что все дети получили еду, Коряга пристально посмотрела на Лифт и протянула ей одну из двух оставшихся булок.
— Это твой второй раз из трех.
— Второй?! — возмутилась Лифт. — Я же не…
— Первый был вчера вечером.
— Я тогда не просила!
— Но съела.
Карга покатила тележку, откусив от последней булки.
— Шквальная ведьма! — пробормотала Лифт.
Найдя местечко на каменных скамейках, она уселась подальше от приютских, не желая с ними разговаривать.
— Госпожа. — Виндль взобрался к ней по ступенькам. — Я не верю, когда вы говорите, будто покинули Азир потому, что там вас одевали в красивую одежду и учили грамоте.
— С чего бы вдруг? — ответила она, жуя булку.
— Начнем с того, что вам нравилось наряжаться. А когда дело доходило до уроков, вы, судя по всему, с удовольствием играли с учителями в прятки. Вас ни к чему не принуждали, просто предоставили возможности. Жизнь во дворце вовсе не была удавкой на шее, как вы уверяете.
— Для меня, может, и нет, — признала она.
Чего не скажешь о
