здоровенного охранника, двое других открыли огонь. Пули врезались в камень и рикошетили, одна оцарапала наплечник, другая пролетела в сантиметре от шеи. По мышцам разлилось раскалённым железом, в ушах застучала кровь; воздух рядом со стрелками загустел, заскрежетал и зашёлся трещинами. Пули сталкивались с невидимой преградой, выбивая сверкающие брызги, проделывали тонкие отверстия и застревали в них, так и не прорвавшись сквозь призрачную преграду.
— Поберегите мордашки, дамочки! — проорал Скранч, и созданная им стена разлетелась сотнями острых осколков, со скрежетом и звоном врезаясь в крашеные доспехи, впиваясь в менее защищённые ноги, в держащие огнестрел руки, в перекошенные лица.
Прикрывавший короля здоровяк схватился за горло и тяжело осел на пол, другой стражник со стоном выронил револьвер, зажимая рукой рваную рану на предплечье. Третий, рухнув на колени, орал как подрезанная гиена, прикрывая ладонью кровоточащую глазницу. Молот одним ударом обезглавил последнего охранника и плотоядно оскалился насмерть перепуганной женщине, едва держащейся на ногах.
— Там, впереди! — закричал Тринадцатый.
В конце коридора завопила толпа, замелькали красные шлемы. Молот с чертыханьем занёс меч над подвывающим в ужасе вожаком свободных.
— Нет, он мой! — рявкнул Скранч и, выхватив меч из ножен ближайшего солдата, в два шага преодолел оставшееся до короля расстояние.
— Прошу, пощадите! — взвыл тот. — Я дам вам свободу, я дам вам…
— Это тебе за мой народ, мудак бородатый! — меч прочертил в воздухе короткую дугу, метя ублюдку в шею, но что-то схватило за щиколотку и с силой дёрнуло в сторону.
Скранч пошатнулся, клинок скользнул вниз, рассёк золотой шнурок, тянувшийся от плеча к груди, разорвал белоснежный мундир и зазвенел о стену. Ткань быстро пропитывалась алым. Король взвыл, схватившись за грудь, попятился и, запнувшись о ногу мёртвого стражника, нелепо завалился на спину. Женщина что-то прокричала и бросилась ему на помощь.
Впереди раздавались выстрелы, лязгал металл — спешила подмога. Выругавшись, Скранч рубанул по руке помешавшего ему стражника, снова занёс меч для удара, но позади прогромыхало, и правую ногу обожгло болью. Пальцы от неожиданности разжались, и клинок лязгнул о каменный пол.
— Вот ублюдок! — Тринадцатый одним ударом вырубил стрелка, затем, посчитав, что мало, пнул обмякшее тело. — Нахер всё, уходим!
— Нет!
Едва удерживаясь на ногах, Скранч потянулся к мечу, но Молот не дал добраться до оружия, заслонив собой проход:
— Ну его, брат! В другой раз, — и подставил плечо для опоры. — Держись, я вытащу нас отсюда.
Бряцанье и топот становились всё громче, а совсем рядом, как девчонка, скулил вожак свободных. Рана не смертельная, нужно добить! Раз в столетие… Нельзя упускать такой шанс!
— Уйди с дороги! — Скранч попытался оттолкнуть друга, но тот, зарычав, подхватил его как пушинку и потащил к противоположному выходу.
* * *
Корнут бросился вслед за сенешалем и Аркарусом, но Шед схватил его за рукав и дёрнул на себя.
— Что вы себе позволяете! — возмутился было он, но тут же осёкся: один из осквернённых перемахнул через перила, злобно зыркнул из-под шлема на заверещавшую фрейлину, пронзительно свистнул и быстрым шагом устремился к выходу.
Аргус попятился к стене, потянув за собой Тита. Мальчишка Флорес с визгом кинулся к ограждению, и Корнуту подумалось, что тот готов выпрыгнуть из ложи, предпочитая переломать себе ноги, нежели встретиться лицом к лицу с разъярённым гладиатором. Впрочем, он отчасти понимал юнца — осквернённый выглядел весьма устрашающе: резкие черты лица, колючий испепеляющий взгляд, вместо бороды по нижней челюсти — ряд чёрных наростов вроде шипов. Такому самое место в клетке, с псами и гиенами, но никак не на свободе.
— Стойте здесь и не рыпайтесь! — прошипел Шед, провожая взглядом выродка.
В его руке что-то щёлкнуло, и Корнут, опустив глаза, уставился на револьвер. Вот только воспользоваться им шеф полиции не успел — появился второй осквернённый и, издевательски рыкнув на собравшихся, поспешил за своим соратником.
— Они идут за королём, — непослушными губами произнёс Корнут. — Нужно что-то предпринять!
— Успокойтесь, господин принцепс, у короля надёжная охрана, — небрежно отозвался Шед.
В подтверждение его слов в коридоре загрохотали выстрелы, за ними последовал звук, напоминающий скрежет стекла, а после всё резко стихло, но уже через мгновение послышался женский крик и едва различимый, но, тем не менее, узнаваемый голос Юстиниана.
— Шед, сделайте что-нибудь!
Начальник полиции ринулся в полумрак прохода. Раздался выстрел, глухой удар, незнакомый голос что-то прокричал, за ним последовала перебранка, тяжело затопали, и в дверном проёме промелькнули фигуры в солдатских доспехах.
— Боги милостивые! — Аргус поднёс к губам сцепленные в замок пальцы.
Старший Флорес подозвал сына, и его грозный вид не обещал юнцу ничего хорошего. Корнут вылетел в коридор, едва не споткнувшись о Шеда, с бессвязным бормотанием пытающегося подняться на ноги. Наконец ему это удалось, и он, с болезненной гримасой на лице, схватился за живот и упёрся рукой в стену. В окружении неподвижных тел стражников сидела королева, мёртвой хваткой вцепившись в руку распластавшегося на полу Юстиниана. На безупречно-белом мундире расползлось багровое пятно, корона валялась поодаль, из горла торчала рукоять кинжала с крупным рубином. Тело короля ещё билось в агонии, изо рта толчками выливалась густая чёрная кровь. Лаура что-то шептала своему мужу, поглаживала волосы, покрывала руку поцелуями. Юстиниан умирал, и спасти его не смогли бы даже Боги.
Чуть поодаль растерянно застыли гвардейцы, из-за их спин стеснительно выглядывали встревоженные зеваки. Из горла короля вырвался хрип вперемешку с багровой пеной, тело дёрнулось в последний раз и обмякло. Взгляд, устремлённый куда-то сквозь стены, безжизненно застыл.
На негнущихся ногах, ещё не веря в произошедшее, Корнут направился к рыдающей Лауре.
— Ваше Величество… — всё, что ему удалось из себя выдавить.
Королева вскинула голову, продолжая сжимать ладонь супруга, и впилась в Корнута холодным немигающим взглядом:
— Они убили его… Они убили нашего короля!
Глава 33
В петляниях между ухабами броневик трясся и покачивался, натужно рычал мотором, взбираясь на очередной холм, и лихо скатывался с него, скребя тормозными колодками.
— Пора менять, — констатировал Хантсман, задумчиво изучая рыжую унылость за окном. Чёртовы пустоши, ещё неизвестно, что хуже: торчать без дела на базе или раскатывать по этим мёртвым пустырям в поисках приключений на задницу.
— Вчера ждали запчасти, а вместо них привезли яйцеголового, — проворчал Тощий, сбавляя скорость перед огромной ямой. — И на кой он сдался Гранту?
— Угадай с трёх попыток. Я не удивлюсь, если завтра нас отправят вылавливать образцы.
— Не-не, я к этой воющей дряни и на милю не приближусь!
— Кто ж тебя спрашивать будет!
Тощий болезненно поморщился. Понятное дело, мало что приятного в переломанных рёбрах, но
