Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 145
Пока мы плыли, я не мог удержаться от сопоставления обещанной Диком картины сенокоса с той, которую я помнил. Особенно ясно представились мне женщины на работе: выстроившись в длинный ряд, тощие, плоскогрудые и невзрачные, одетые в обтрепанные ситцевые платья, с безобразными, болтающимися на головах чепцами, они двигаются, неустанно и механически взмахивая косами… Как часто эта картина омрачала для меня прелесть июньского дня! Как часто я жаждал увидеть луга, пестреющие людьми в ярких одеждах, сливающимися в единую гармонию с изобилием щедрого лета, с бесконечным разнообразием и красотой его картин, с богатством его звуков и благоуханий.
Глава XXII
Хемптон-Корт[62] и ценитель прошлого
Мы продолжали путь. Дик греб легко и неутомимо, а Клара, сидя рядом со мной, любовалась его мужественной красотой и открытым добродушным лицом и, казалось, не думала ни о чем другом. Чем выше поднимались мы по реке, тем меньше отличалась Темза этих дней от Темзы, которую я помнил. Если отбросить вульгарность пригородных вилл богатых буржуа – биржевиков и им подобных, – нарушавшую в прошлое время красоту цветущих берегов, – это начало сельской Темзы было и тогда прекрасно. И когда мы скользили среди свежей и сочной летней зелени, мне чудилось, что молодость снова вернулась ко мне и я опять принимаю участие в одной из речных экскурсий, которыми я наслаждался в счастливые дни, когда еще не задумывался о том, что не все на свете хорошо.
Наконец мы достигли плеса. Там, на левом берегу реки, раскинулась прелестная деревня, старинные дома которой спускались к самой воде. Сюда подходил паром. За домами виднелись луга с разбросанными там и сям вязами, окаймленные высокими ивами. По правому берегу тянулся бечевник и открывалось свободное пространство перед рядом могучих старых деревьев, которые могли бы служить украшением большому парку. Но к концу плеса деревья все дальше отходили от реки, уступая место городку с красивыми домами причудливой архитектуры. Одни из них были новые, другие старые. Над домами возвышалась островерхая крыша большого кирпичного строения в стиле поздней готики и отчасти дворцовых построек Вильгельма Оранского. Это залитое солнечными лучами здание среди прекрасных окрестностей, на берегу сверкающей голубой реки, в которой оно отражалось, даже среди живописных строений нового счастливого времени пленяло взор своим особым очарованием. Опьяняющая волна ароматов, среди которых выделялся запах липы, дошла до нас из далеких садов, и Клара, встав со своего места, сказала:
– Дик, дорогой, не можем ли мы на сегодня остановиться в Хемптон-Корте, немного погулять с гостем в парке и показать ему эти милые старые здания? Может быть, именно потому, что ты жил так близко отсюда, ты очень редко водил меня в Хемптон-Корт.
Дик на минуту перестал грести и сказал:
– Так, так, Клара, ты сегодня что-то ленива! Я думал заночевать не раньше Шеппертона. Хочешь, мы сейчас сойдем, пообедаем в Корте, а часов в пять поедем дальше!
– Согласна, – сказала она, – так и сделаем. Но я хотела бы, чтобы гость провел час-другой в парке.
– Парк! – воскликнул Дик. – Да вся Темза – парк в это время года. Что до меня, то я предпочитаю лежать под вязом на краю пшеничного поля, чтобы пчелы жужжали над моей головой, а из борозды в борозду перекликались коростели. Это лучше любого парка в Англии! Кроме того…
– А кроме того, – прервала его Клара, – ты хочешь поскорее добраться до своей любимой верхней Темзы и показать, как под твоей косой быстро ложится скошенная трава.
Она с любовью смотрела на него и, наверно, мысленно видела его уже в поле. Вот он, великолепно сложенный юноша, шагает, мерно взмахивая косой. И она со вздохом посмотрела на свои красивые ножки, будто сравнивала свою хрупкую женскую красоту с его мужественной красотой, как это делают женщины, действительно любящие и не испорченные условностями в чувствах.
Что касается Дика, он долго смотрел на нее с восхищением и наконец сказал:
– Да, Клара, как меня тянет туда! Но что это? Нас относит течением.
Он снова налег на весла, и минуты через две мы уже стояли на усыпанном галькой берегу пониже моста, который, как вы легко можете себе представить, уже не был безобразным железным чудовищем, но красивым решетчатым сооружением из дуба. Мы прошли в Хемптон-Корт, прямо в большой зал, который я очень хорошо знал. Здесь были расставлены столы для обеда и все было устроено приблизительно так, как и в хэммерсмитском Доме для гостей.
После обеда мы прошлись по старинным комнатам, где сохранились картины и гобелены. Ничто здесь особенно не изменилось, разве только что люди, которых мы встречали, казалось, чувствовали себя здесь, как дома. И я тоже почувствовал, что этот великолепный старый дворец был моим в лучшем смысле этого слова. И моя радость прошлых дней, сливаясь с радостью сегодняшней, наполняла мою душу удовлетворением.
Дик, который, вопреки насмешкам Клары, знал дворец очень хорошо, сказал мне, что великолепные тюдоровские комнаты, в которых, как я помнил, жила придворная челядь, служили теперь для приезжих. Как ни прекрасна стала теперь архитектура и как ни украсилась вся страна, все же, по традиции, с этой группой зданий связывалась мысль о чем-то приятном и праздничном, и люди считали посещение Хемптон-Корта обязательной летней экскурсией, как и в те дни, когда Лондон был еще грязным и угрюмым. Мы вошли в комнаты, откуда открывался вид на старый сад, и были радушно приняты жившими там людьми, которые приветливо вступили с нами в разговор и смотрели с вежливым, но плохо скрываемым удивлением на мое странное для них лицо. Кроме этих приезжих и немногих постоянных обитателей Хемптон-Корта, мы видели на лугах близ сада много разбитых вдоль «Длинного водоема» пестрых палаток, вокруг которых расположились мужчины, женщины и дети. По-видимому, этих любителей природы радовала такая бивуачная жизнь со всеми ее неудобствами, которые они тоже превращали в развлечение.
Мы оставили Хемптон-Корт, этого старого друга, в намеченное время. Я сделал несколько слабых попыток взяться за весла, но Дик отверг их, не вызвав этим во мне особенной досады, так как я был достаточно занят, созерцая окружающее великолепие и следя за своими лениво текущими мыслями. Что касается Дика, то было совершенно естественно оставить его на веслах: он был силен, как лошадь, и наслаждался любым физическим упражнением. Нам с трудом удалось уговорить его остановиться, когда начало смеркаться и взошел месяц. Мы были как раз у Раннимеда[63]. Причалив, мы стали искать место, где можно было бы разбить палатки (у нас их было две), когда к нам подошел старик, пожелал нам доброго вечера и спросил, есть ли у нас приют на эту ночь. Узнав, что мы не позаботились о ночлеге, он пригласил нас в свой дом. Мы не заставили себя долго просить и пошли с ним. Клара ласково взяла его за руку, – я заметил, она всегда держала себя так со стариками, – и, пока мы шли, сказала несколько общих фраз о том, как прекрасна погода. Старик резко остановился, посмотрел на нас и промолвил:
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 145
