В номере он задернул шторы и подошел к столику, где стоял телефонный аппарат. Номер Аркадий помнил наизусть.
—А, Аркадий! Молодец, что наконец приехал в Москву. Как дела? Где остановился? Когда увидимся? – со скоростью пулеметной очереди выпалил Картузов. – Давай, друг мой, встретимся у меня на даче. Посидим, потолкуем, поедим шашлычки, попьем водочки… Жаль, Елена с внуками в Крыму. Не повидаешься. Что, лады? Да сегодня пятница, чего откладывать в долгий ящик? К шести я подошлю машину к «Метрополю». В каком ты номере? Не занимай линию. Жди! Через две минуты перезвоню – скажу номер машины. Будешь не один? С французом? – Картузов насторожился. Но немедленно врубился в ситуацию: – Еще лучше. Споим лягушатника! До скорого…
«Дача» Картузова оказалась совсем рядом – по Киевскому шоссе, недалеко от Московской кольцевой автодороги. Аркадий, который побывал, наверное, на сотне вилл и «вилочек» и вкус которого оставлял желать лучшего, и то изумился нелепой грандиозности генеральской «фазенды». За каменной стеной, напоминающей крепостное средневековое сооружение с бойницами, высился трехэтажный замок, увенчанный десятком остроконечных башен. На каждой из них торчал замысловатый флюгер с геральдическими знаками. Чудовищный ансамбль говорил о безумном воображении архитектора, разгоряченного готическими триллерами, а то и дурной сивухой с «колесами». Подобное творение можно увидеть только на старинных гравюрах-иллюстрациях к первому изданию кровожадных сказок братьев Гримм. Все окна-бойницы замка были защищены стальными решетками, въездные ворота и двери покрывала листовая сталь, на которой лепились кованые орнаменты a la russe. Центральным персонажем внутреннего двора был, вне сомнения, неправдоподобно огромный фонтан.
«Елки-палки! Елки зеленые! Елки канадские голубые! Е-ее…! – захлебывался от восторга Аркадий. – Ну почему я не прихватил Наташкиного архитектора – тут бы ему и конец пришел, от этакой картинки. Ну, Мишка Мурвиль, будешь еще мне лекции читать – пошлю на дачку к Картузову!»
Представительский БМВ смотрелся на фоне жилища Картузова как пришелец из иного мира. Аркадий и Жак вышли из автомобиля и, увидев генерала, поняли: хозяин ждет восторгов. Летисье мгновенно оценил ситуацию и, цокая языком, принялся повторять на все лады:
– Версаль! Версаль! Просто Версаль…
Угомонившийся Аркадий посмотрел на «фазенду» уже деловым оком: вот яркое доказательство того, что в стране еще есть много чего ценного, что плохо лежит. Так сказать, поддается стихийной приватизации. И обладатель открывшегося взору нагромождения камней и металла – далеко не последний человек в данном процессе.
Два дюжих, коротко стриженных молодца в черных одинаковых костюмах, вынырнувшие словно из-под земли, почтительно, замерли перед Картузовым.
«Так вот где нынче квартирует российский спецназ», – насмешливо хмыкнул про себя Аркадий, заметив еще несколько стриженых клонов в дальнем конце двора.
– Накройте, ребята, в беседке, – распорядился хозяин. – Погода сегодня что надо. Как шашлыки? Смотрите… Через минут двадцать-тридцать мы подойдем. А пока осмотрим фазенду!
С этими словами Картузов широким жестом пригласил гостей на осмотр этого образчика необузданной фантазии.
В прихожей гостей встретило чучело медведя с традиционным подносом в лапах – то ли для стопочек, то ли для визиток. Очевидно, по обстоятельствам. На галошнице из натурального малахита отсыпался здоровенный кот с драным ухом (тоже своего рода спецназовец), не соизволивший даже приоткрыть глаз. Похлопав мишку по плечу, хозяин провел гостей по просторному холлу, с традиционным набором вещей, рекомендованных глянцевыми журналами: телевизор в половину стены, огромные колонки, обрамляющие ламповую аудиоаппаратуру, натуральные персидские ковры на полу и так далее. Неизменный глобус-бар в центре комнаты, а вот в углу – еще один (видно, коллеги уже не знали, что дарить!) и, разумеется, камин – настоящий, на мраморной доске которого громоздились позолоченные часы – топорная подделка, изображающая колесницу и шестерку лошадей, тянувших ее в разные стороны. По углам стояли жестяные рыцари в полный рост, на стенах красовались щиты с экзотическими гербами вперемежку с ятаганами, шпагами, пищалями и бог знает чем еще. В укромном углу тщетно пытался скрыться кожаный диван невиданных размеров, охраняемый еще одним рыцарем.
– А теперь, господа, вас ожидает сюрприз. Знаешь, Аркадий, зимой мы сделали легкую перепланировку… Сюда, пожалуйста.
Хозяин предупредительно пропустил гостей через двухстворчатую дверь из тонированного стекла. Они прошли по замысловато изгибающемуся коридору, за который многое бы отдал режиссер голливудского триллера. «Похоже, архитектор крепко набрался, перекраивая твою фазенду, Захар», – мысленно хмыкнул Кобзарь, когда, не вписавшись в очередную «загогулину», больно стукнулся плечом о что-то железное. Предмет искусства, надо понимать.
– Прошу, господа, – Картузов распахнул очередную дверь. – Наша столовая-гостиная, почти студия. К сожалению, почти. Кухня осталась на старом месте. Архитектор предлагал последний парижский дизайн, но жена встала насмерть, чтобы кухню не трогали. Женщина, знаете ли… Ля фам!
«Последний парижский дизайн» поверг Аркадия в долговременный шок. Огромную, неправильной формы комнату дизайнер оформил – от пола до потолка – в густых сине-фиолетовых тонах. В них, как в ночном океане, тонули редкие ниши с белыми статуями. Но ни статуи, ни царских размеров портрет хозяина дома, ни огромный («на 50 персон!» – похвастался генерал) стол, вокруг которого громоздились белые канделябры, не могли оживить мрачный зал. Зато буквально к краю стола примыкал огромный бассейн.
– А что? – истолковав по-своему выражение лица Кобзаря, захохотал генерал. – Хочешь, плавки дам?
На что Аркадий, хлопнув по плечу ошарашенного Летисье, рявкнул почти по-строевому:
– Мы и без того аппетит дорогой нагуляли. Кормить-то будешь, Захар?
– Да, да, конечно, – засуетился генерал. Он слыл хлебосолом во все времена, правда, эпоха «чем богаты, тем и рады» пережила цепь периодов от «чай с хлебом» до «икра с шампанским». Картузов, гордый тем ошеломляющим впечатлением, которое произвел его дом на парижан, вывел их в сад неожиданно коротким путем – прямо из гостиной.
Упоительные запахи окутали замороченных экскурсией гостей, едва они спустились с крыльца. И чем ближе они подходили к беседке, тем сильнее становился аромат печеной баранины, домашних огурчиков, маринованного чеснока… Несмотря на крушение Союза, на столе мирным образом уживались домашние подмосковные соленья и закавказские маринады, изумительное деревенское сало с чесночком и длинный жгучий перчик, острый, «как кинжал». Наконец, все уселись поудобнее, наполнили тарелки и, подняв рюмки запотевшего хрусталя, приступили к трапезе. Пять минут прошли в священном молчании – гости и хозяин отдавали дань кулинарному мастерству поваров генерала.
После десятка русских традиционных тостов с непременным обязательством пить до дна, наступил черед тостам личным и более предметным. Картузов традиционно поднял рюмку «за нас с вами и за хрен с ними!». Это был сигнал приступать к деловой части программы. К тому времени бедный Летисье, которого когда-то французские инструктора обучали навыкам «пить не пьянея», успел обнаружить, что пройденный курс был далеко не совершенен, а препарат, который он принял перед поездкой на дачу, наверное, оказался с просроченным сроком годности. Мысли его путались, в глазах мелькали попеременно лица генерала, Аркадия, четырех черных близнецов, и все это крутилось вперемежку с роем остроконечных башен с флюгерами. Усилием воли француз пытался отгонять видения, но вскоре, устав от неравной борьбы, погрузился в глубокий сон без сновидений. Он не почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили его и отнесли на огромный кожаный диван в зале на первом этаже, специально предназначенный для подобных оказий.
