Он вздрогнул:
— Вижу, что исповедоваться вам мне вовсе не нужно.
— Нет. Я всё видела. — Он отвёл глаза:
— Все мои грехи вернулись… странно, странно, рейна. Избавление от грехов обычно считается чудом, сотворённым богами. Но ваш бог вернул мне все мои грехи. Грум Горам… был в сотни раз лучше, чем Горам ди Хиксар когда-либо будет. Я был серостью, но меня спасли, и в этом вовсе не было моей заслуги — три года рядом с двумя лучшими людьми Карибастоса. Не лучшими воинами, а именно лучшими людьми, понимаете?
Она кивнула.
— Я едва ли знал, что такие люди существуют. Да и не хотел знать. Я, скорее, смеялся бы над их добродетелями. Лорд Иллвин подумал, что тогда, в парадном дворе, я упал перед вами на колени от радости. Но вовсе не радость сразила меня. А стыд.
— Знаю.
— Я не хочу быть… тем, что я есть. Раньше я был счастливее, рейна. Но все считают, что я должен ползать на коленях от благодарности.
Иста иронически улыбнулась ему:
— Поверь мне, я к этим «всем» не отношусь. Но теперь твоя душа принадлежит только тебе. Сделай из неё то, что ты хочешь. Все мы, каждый, создаём себя сами. И в конце жизненного пути мы преподносим наши души нашим Покровителям, словно ремесленник — творение своих рук.
— Если это так, то я — какой-то неказистый горшок, рейна.
— Ты ещё не завершён. Наши Покровители разборчивы, но это, на мой взгляд, вовсе не значит, что им невозможно угодить. Бастард сказал мне, я слышала это из Его собственных уст…
Ди Кэйбон затаил дыхание.
— …что богам не нужны безупречные души, им нужны великие. И, мне кажется, именно из такой тьмы вырастает величие, так же как цветы вырастают из земли. Я вовсе не уверена, что величие может существовать без этой тьмы. Ты был осенён богом в той же степени, что и любой присутствующий здесь. Не отчаивайся, потому что боги, думаю, ещё не отчаялись.
Тусклые серые глаза покраснели, подёрнулись дымкой слёз:
— Но я слишком стар, чтобы начинать сначала.
— У тебя больше времени, чем у Пежара, который в два раза младше и которого похоронили за стенами замка два дня назад. Встань над его могилой и, пользуясь даром дыхания, жалуйся на то, что у тебя мало времени. Если посмеешь.
Стальные нотки в её голосе заставили его отпрянуть.
— Я предлагаю тебе честное начало. Но не отвечаю за то, чем это кончится. Попытка может завершиться провалом, но это лучше, чем заведомо обречь себя на провал, отказавшись от шанса.
Он долго набирал в грудь воздух:
— Тогда, если так, сознавая всё, что вы знаете обо мне, — а это больше, чем я когда-нибудь смогу рассказать кому-то, живому или мёртвому, — то отныне я принадлежу вам, рейна, если вы захотите принять меня.
— Спасибо, капитан: я принимаю. Как мой старший грум вы получите указания от моего сенешаля. Мне кажется, вы сочтёте его весьма сносным командиром.
Горам улыбнулся при этих словах и отсалютовал на прощание.
Ди Кэйбон некоторое время стоял рядом с ней и смотрел, как Горам покидает двор. На лице у него читалось беспокойство.
— Что ж, мудрейший? Как вам теперь быть свидетелем? — Он вздохнул:
— Знаете, быть осенённым богом не такое уж… хм… удовольствие, как я думал ещё в Валенде, когда мы только двинулись в путь. Я был просто в восторге от того, что бог выбрал меня для выполнения такой миссии.
— Я пыталась донести до вас это ещё в Касилшасе.
— Да. Но теперь, думаю, я понимаю лучше.
— Знаете, моему двору понадобится и служитель тоже. И раз я теперь своеобразный дедикат Бастарда в этом мире, то, думаю, вы подойдёте мне как нельзя лучше. Скорее всего, мы отправимся в Пять Княжеств. И если вы продолжаете мечтать о судьбе мученика, как утверждали раньше в своих проповедях, у вас есть неплохой шанс.
Он весь покраснел:
— Пятеро богов, но это были очень глупые проповеди. — Он глубоко вдохнул. — Очень бы хотелось, чтобы часть про мученика миновала меня, а что касается остального, — я отвечу да, рейна, с огромной радостью. Даже несмотря на то, что мне не снились пророческие сны, указывающие мне дорогу. Или, скорее, именно потому, что мне не снились эти вещие сны. Не думаю, что мне захочется ещё когда-нибудь их увидеть. — Он помолчал и добавил с неосознанной тоской в голосе: — Вы сказали, что встречались с Ним лицом к лицу во сне? Или в видениях?
— Да, — улыбнулась Иста. — И однажды он говорил вашими устами. А это значит, что Кто-то вовсе не считает, что вы недостойны носить цвета Его Ордена, мудрейший, раз Он так использует ваше тело.
— Ох. — Ди Кэйбон моргнул, пытаясь принять сказанное. — Это так? В самом деле? Боги!
Он моргнул ещё несколько раз. Когда он начал откланиваться, рот его всё никак не мог закрыться.
* * *
Вечером после ужина, когда солнце уже село и белые звёзды начали зажигаться на кобальтовом небе, куполом раскинувшемся над каменным двориком, Лорд Иллвин поднялся по ступеням и постучал в дверь Исты. Лисе, сделав дружеский реверанс, впустила его во внешнюю комнату. С крайним удивлением на лице он протянул руки Исте:
— Смотри. Это выросло на абрикосовом дереве в парадном дворе. Я как раз только что там проходил.
Лисе взглянула:
— Это абрикосы. Вполне логично, что они выросли на абрикосовом дереве… не правда ли? — Она замолчала.
Фрукты были крупными и яркими, с красным румянцем на тёмно-золотистой кожице. Иста, склонившаяся над ними, почувствовала сладкий аромат.
— Приятно пахнут.
— Да, но… сейчас не сезон. Моя мать посадила это дерево, когда родился я, а миндаль предназначался Эрису. Я знаю, когда эти деревья начинают плодоносить, я наблюдаю за ними всю жизнь. А не несколько месяцев. Осталось немного цветков, которые не успели опасть, но большая часть листьев уже на земле. Эти два абрикоса висели среди остатков листвы, и заметил я их совершенно случайно.
— А как они на вкус?
— Я побоялся их попробовать. — Иста улыбнулась:
— Может быть они появились и не в сезон, но это вовсе не несчастье. Думаю, это больше похоже на дар. Так что с ними всё в порядке. — Она ногой толкнула дверь во внутреннюю комнату. — Заходи. Давай их попробуем.
— Мм-м, — протянула Лисе. — Я могу оставаться на виду, если вы оставите дверь открытой, но не уверена, что мне удастся стать глухой.
Иста кивком головы указала Иллвину на дверь спальни:
— Прости, нам надо минутку поговорить.
Лёгкая улыбка мелькнула у него на губах, он вежливо склонил голову и скрылся во внутренней комнате. Иста захлопнула за ним дверь и повернулась к Лисе:
— Я, кажется, рассказала тебе ещё не все правила поведения рассудительной фрейлины…
