Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
Собака выла в коридоре.
Владлен Семенович осторожно приблизился к креслу, каждую секунду ожидая худого, и с минуту постоял около. Худого не произошло – и вообще ничего не произошло, только светлая точка на экране продолжала пищать от одиночества. Дыхания сидевшего слышно не было, но, судя по тому, что грудь его едва заметно поднималась и опускалась, он дышал. Готовый ко всему, Владлен Семенович протянул ладонь к руке молодого человека и коснулся ее пальцами. Рука была прохладной, но, слава Богу, не ледяной.
Сердце Владлена Семеновича прекратило мерцать: вмиг. И перестало даже ощущаться… вообще.
Он счел необходимым тихонько кашлянуть, привлекая к себе внимание. Кашель привлек внимание только пса в коридоре, ответившего Владлену Семеновичу рычанием.
– Я прошу прощения… – осмелился обратиться к сидевшему Владлен Семенович и посмотрел на часы: стрелки слились на цифре три.
– Да ты что, Владлен Семенович… совсем уже одурел на старости лет? – воззвал из-за пазухи Спас в Силах. – Чего ты тут кашляешь да извиняешься!
На ощупь лейкопластырь оказался металлом – видимо, посаженным на клей, но оторвать металлические пластинки от кожи было совсем легко: светлая точка скользнула сверху вниз по экрану и исчезла. Писк прекратился, а собака в коридоре примолкла. Владлен Семенович, не отрываясь, смотрел на молодого человека – тот не двигался.
И, сняв с него наушники, взвалил Владлен Семенович его на плечи богатырские, и поволок по коридору безжизненное совсем тело, и аритмия давно не мерцала уже – и вспомнился ему Игнатьич… мы не местные, мы небесные! Стал перед глазами зимний лес, и глубокий снег, и снаряды, и пули, и солдаты… И не было больше видно, где земля, где небо, где право, где лево, где свои, где чужие – и, глядя прямо перед собой, рядовой Владлен Семенович Потапов шел куда глаза глядели и помнил только одно: остановка – смерть.
Владлен Семенович втащил тело в свою квартиру и, опустив на диван, начал тормошить его так, слово и не человек это был, а кукла тряпичная, да не отвечал Владлену Семеновичу ни один мускул, мышца ни единая… И красные стеклянные глаза не двигались.
– А вот мы тогда…
Где-то тут, возле холодильника водка у него оставалась с праздника – полбутылки почти, «Бруньки» или как их там… хорошая водка.
Он лил водку на почти бесцветные губы, пока они не дрогнули, не скривились. Взгляд очнулся, нашел в пространстве Владлена Семеновича, глаза на секунду закрылись, потом открылись опять.
– Вы кто?
– Потапов я… сторож. А сам-то ты кто будешь?
И слышит:
– Кто буду? Никто… не буду. Я лев.
О Господи… Ах, ну да, имя же просто такое: Лев.
– Убить тебя, по-моему, там хотели… в институте. А нет – так вред тебе причинить какой, – против воли сказал Владлен Семенович и замер: может, это и есть оно – то, для чего в квартире напротив все затеяно? Конечная цель…
57. ГАРМОНИЯ БОЖЕСТВЕННОГО ЦЕЛОГО
Он, понятно, вернул все на прежнее место. И стол, и собаку, которая, даже не рыкнув ни разу, сама поднялась и ушла в пустой кабинет, дав себя там запереть.
Утром, в положенное, значит, время, Владлен Семенович ключи пошел сдавать – все поджилки тряслись, – но ни о чем его не спросили. Лотта Ввеймаре ключи приняла, улыбнулась – и опять в книжку: переставать беспокоиться и начинать жить. Он даже нарочно минуты две около нее просто так, праздно постоял: может, поинтересуется чем… – ни слова, ни полслова.
И – тяжело, смутно, темно было на душе у героя. У грозного ангела Спаса в Силах – грозного ангела, которым он воображал себя до утра.
Да потом перестал: как рукой сняло.
– Человек я религиозный, – сказал себе (себе ли?) вслух коммунист Владлен Семенович Потапов, вернувшись в свою квартиру и заперев дверь изнутри. – А потому допустить истребления не могу.
Парня, конечно, жалко, но и полсотни душ в институте не пустяк.
Большинство важней меньшинства.
Один в поле не воин.
А проговорили они со Львом долго – до утра почти.
Трудный для Владлена Семеновича разговор был: он молодое поколение плохо знал… непонятные они теперь, заумные. Но одно Владлен Семенович понял хорошо: Лев этот, им спасенный, всего института поопаснее будет. Вон как ни с того ни с сего мерцательная аритмия прекратилась – стоило только запястья Льва коснуться… с тех пор ведь так и не беспокоит. И собака как шелковая стала: не тявкнула даже. И спит парень – Владлен Семенович сам видел – с открытыми глазами: заснул под утро ненадолго, но глаз своих красных не закрыл. А перед самым уходом, прощаясь с Владленом Семеновичем, двумя голосами говорил: один свой, другой… ох, не свой другой, не свой! Все благодарил, значит, Владлена Семеновича тот, второй-то, голос, и в квартире вдруг так холодно стало – прямо пар изо рта… Потом, когда на улицу парень вышел – Владлен Семенович сквозь занавеску глядел, – сделал, значит, несколько шагов и исчез: точно и не было.
Может, и вправду не было – как Горький, Алексей Максимович, в книжке писал: может, и не было, писал, никакого мальчика? А Горький – хороший советский социалистический писатель нашего века, он всю правду знал.
И вот… хоть убей теперь Владлена Семеновича, а зациклился он, стало быть, полностью на горьковской мысли этой: был ли мальчик-то? За что ни возьмется Владлен Семенович – все та же дума: был – не был? Если был – почему ж тогда утром, в институте, никто ни слова, ни полслова? И зачем тогда вся ночная борьба великая… и с кем борьба?
«Это и все, Спасе в Силах?» – «Да какое ж все-то, Владлен Семенович. Битва только начинается. В кабинет тебе надо…» – вспомнил он ночной свой со Спасом в Силах разговор и обомлел. Как же это я… что же это! Не тот был зверь, который волкодав, а тот, что в кресле сидел, дурак ты старый Владлен Семенович Потапов! Второго – красноглазого, диавола! – и обороть тебе надо было, ибо сказано: час битвы великой пробил, иди и сразись с нечистым! А не станешь, дескать, с ним биться – заберет он душу твою навеки.
Владлен Семенович схватился за пульс: в надежде на мерцание сердца. Но ничего не мерцало больше – и пульса не слыхать было: словно сердца у него и не имелось отныне, словно именно что и забрали сердце его навеки!
Пора было покрываться холодным потом: чувство порядка требовало. Так Владлен Семенович и поступил: холодным потом покрылся и затрясся даже. Вот ведь к чему приводит потеря классовой бдительности! Обвел его, получается, диавол вокруг пальца: мучеником прикинулся, а потом и растаял в воздухе утреннем – с его, Владлена Семеновича, душою в кармане… Да, а самое-то главное, что незадолго до ухода слова крепкие диавол сказал: преступный, дескать, институт этот – и не быть ему здесь. Уничтожить, значит, собирается… а как же люди-то, люди? Полста душ… Лотта Ввеймаре, опять же, – хоть и надменная дамочка, а тоже жить хочет!
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 133
