В Русской цивилизации все еще есть унаследованные от СССР колоссальные возможности прорыва. Даже на старой, алгоритмической ИКТ русские смогли разработать несколько направлений, сулящих нам «вертикальный старт». В последних книгах Максим Калашников с друзьями рассказал о некоторых из них. Скажем, о технологии «машин богатства», позволяющих удачно спекулировать на мировых финансовых рынках, превращать миллион долларов в миллиард и добывать тем самым средства для воплощения смелых русских разработок. Или, например, о технологиях конструирования гибких и суперэффективных организаций (организационном оружии Никанорова-Кузнецова в третьей книге цикла «Третий проект»). Или (в «Оседлай молнию») об изумительной системе предвидения и прогнозирования, развившейся из советского комплекса по предупреждению внезапного ракетно-ядерного нападения на СССР (работа Владимира Кравченко и его товарищей из бывшего НИИ инфосистем КГБ).
Вы из «Третьего проекта» знаете о работах профессора Протасова и академика Ларичева, создающих системы человеческо-компьютерных систем совместного поиска гениального решения сложнейших задач Реальности («Общий мозг» Ларичева и «Генетический консилиум» Протасова. И они добиваются впечатляющих результатов на старой компьютерной техники «от фон Неймана»! А если дать им ИКТ Нариньяни?
Что еще смогли сделать русские ученые, опираясь еще на компьютеры и ИТ старого пошиба? Дадим кусочек из «Третьего проекта»:
«…В конце ХХ века русские ученые и программисты (и прежде всего — профессор В.Т.Затуливетер) совершили подлинный прорыв. Ученый с фамилией от запорожских предков доказывает: коллектив — это носитель надличностного разума. А значит, он обладает и сложной системой рефлексии, самосознания. Затуливетер сделал вывод: коллективы способны самообучаться. Он с учениками создал алгоритм обучения группы способам общего мышления. Технология Затуливетра предстает как набор взаимосвязанных приемов и процедур. Оказывается, группа может находить решения, наилучшие для достижения общей цели. Причем наилучшие и с точки зрения личных особенностей тех человек, которые в эту группу входят. Причем идет сие не методом проб и ошибок — слишком дорого и опасно! — а другим, гораздо более хитрым манером. В дело идет старый, как мир, принцип специализации. Человек, рискуя покинуть группу, выбирает то, в чем он наиболее силен. Получается некий «экипаж» по разработке решений и их воплощению. Группа сама расставляет своих членов по «боевым постам», и тем самым обеспечивает наивысшую эффективность. Точь-в-точь как в кабине самолета: один — пилот, второй — штурман, третий — стрелок-радист. И это же походит на формирование дворовой футбольной команды. Сначала все хотят играть нападающими. Но у кого-то это выходит лучше всех, и он занимает сие место. А кто-то становится вратарем. Когда все позиции в команде заполнены правильно, она выходит крушить и месить своих противников. А если какие-то места остаются пустыми, то в команде образуются «лишние члены», ни на что не способные участники. Им приходится покинуть команду, которая вынуждена искать замену на стороне…»
«… Универсальная творческая линия (УТЛ) — вот вторая победная технология «братьев-товарищей».
Знаете, когда наше Братство сделает решающий шаг к могуществу? Когда заработает технологическая линия по производству открытий и изобретений! Когда начнут давать «вал» предприятия по разработке чудесных технологий, когда выпуск техномагических решений окажется поставленным на поток. Мы в этой книге описали множество чудесных технологий. Но самая важная их них — это «технология по производству технологий». Метатехнология творчества.
И, поверьте, основы для такого чуда из чудес есть!
Что входит в состав этой УТЛ? Прежде всего, изумительный ТРИЗ — теория решения изобретательских задач, созданная гениальным Генрихом Сауловичем Альтшулером…
…ТРИЗ стали применять не только в технике, но и планировании избирательных кампаний, и в педагогике, и в других творческих областях. ТРИЗ дисциплинирует ум и позволяет четко ставить проблемы, работать с ними чисто инструментально. Теория эта то резко расширяет поле решений, то сужает его. ТРИЗ подобен скальпелю в руках талантливого хирурга. ТРИЗ можно применить и для решения гуманитарных задач. Он и здесь не подкачает. Особенно если соединить его с технологией генетического консилиума В.Протасова…»
«…ТРИЗ становится подобен резцу в руках талантливого скульптора. Это — совершенный инструмент. Но ему нужен человек, гениальный мастер. А как подготовить человека, который сможет воспользоваться этими чудо-технологиями? И вот тут настает черед третьего элемента УТЛ.
И вот здесь есть то, что придумал один из гениев современной России — Махмуд Чингизов. Он создал систему усиления творческих способностей человека. Чингизову удалось на многочисленных примерах понять то, как люди решают самые разнообразные сложные задачи. Чингизов выделил основные стадии, которые проходит каждый творец и открыватель.
Чингизов понял, что при постановке творческой задачи человек кардинально отличается от компьютера. ЭВМ, получив задачу, переводит ее в структурную форму, которую можно обязательно исчислить. У машины есть набор правил, и она, используя их, принимается перебирать варианты числового решения проблемы, выбирая самый эффективный. За счет огромной мощности компьютер способен большинство исчислимых задач решать гораздо лучше человека. Кстати, шахматы относятся к числу именно таких задач, и здесь компьютер уже побеждает человека-гроссмейстера. Именно поэтому ЭВМ был, есть и будет обязательным элементом любого сегодняшнего процесса.
Но у машины нет человеческого. Мы, осознав проблему, помещаем ее в некий континуум, в некое поле ассоциаций. Мы ищем подобное, метафору. Мы, в отличие от машины, способны уловить некое сходство между страстями общественного мнения и турбулентными потоками, срывающимися с крыла летящего самолета. Или между скачками на рынке акций и поведением молекул разогретого газа. Только человек-экономист, скажем, может углядеть сходство между кровообращением в нашем теле и циркуляцией денежной массы в экономике, сравнивая нехватку рублевой массы в экономике с шоком раненого от обильной потери крови. Мы сначала не считаем, а ищем модель того, что исследуем. Когда же человек находит модель-метафору, он осекает от нее все лишнее, превращает ее в простую и понятную схему. Он выделяет в модели самое главное, и это «главное» подвижно, оно изменяется, а не пребывает в застывшем состоянии.
Но человек идет дальше. Он полученную схему тоже сравнивает с чем-то. С маятником, сверлом или червем, прибоем или приливом. Он находит метафору уже для метафоры. А потом начинает синтезировать эти модели, и схемы — и только в финале начинает просчитывать и оформлять решение задачи, строить нужный план.
Когда план готов, человек проверяет его — работает или нет? Если работает, то решение найдено. Нет — поиск начинается по новой…
Чингизов не просто четко выстроил эти стадии научно-изобретательского поиска в одну цепочку. Это и до него многие делали. Его удача в другом: Чингизов нашел четкие соотношения для каждой из творческих операций — когда больше работает правое, а когда — левое полушарие мозга. Когда больше работает логика, а когда — образное мышление. Он увидел пропорции между анализом и синтезом, эмоциями и рассудком.
