Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 134
Меченый с холодным презрением напоказ высморкался в снег.
– Ну-ну…
Центурионша подмигнула.
– Не ну, если дело будет сделано и до вечера удержимся, считай – ты выжил и поймал за хвост свою удачу, то, что ты хочешь.
Меченый грустно улыбнулся, на секунду потеряв привычный имидж головореза. Он и Берта ждали, настороженно рассматривая руины, дома, поле, жидкую полосу леса, затаившийся в недобром ожидании берег.
Минуты шли. Минуты постепенно слагались в часы.
* * *
Дмитрий Фиджино крепко застегнул шлем пси-защиты, не оглядываясь, вышел из разоренного дома, оставив за спиной стены со следами сорванных гобеленов и последний избегнувший камина табурет; четко, без спешки спустился по ступеням огороженного ажурной решеткой крыльца. Диск светила едва-едва приподнялся над пологой равниной. Равнина, одетая в тонкую скорлупу свежевыпавшего снега, сияла под косыми лучами. Свежая белизна оказалась уже изрядно потоптанной – техники сосредоточенно возились возле машин.
Фиджино вытащил из поясного футляра уником. Защищенный канал молчал, колонель сверился с часами – рано. Редкие центурии каленусийцев за рекой слились с пейзажем. Фиджино осмотрелся, острый, необычный для этих мест холод заставлял стынуть лицо. У самого фундамента докторского дома аккуратно лежал длинный, упакованный в пластиковый мешок сверток. Прикомандированный накануне офицер прето перехватил взгляд колонеля:
– Земля слишком твердая, чтобы копать могилы для казненных террористов.
Младший князь Фиджино отвернулся, придавил кнопку уникома. Механики продолжали возиться у машин, розово сверкал снег, Фиджино раздражала мирная, радостная красота утра – она не вязалась с тем, что предстояло сделать. Офицер прето упорно торчал рядом, слева и на полшага сзади, именно эта позиция заставляла колонеля почти физически – спиной – чувствовать собственную уязвимость.
– Вы не хотите пройти в дом, Хорхе?
Преторианец невежливо проигнорировал вопрос.
Дмитрий бросил взгляд на полевой уником – только что отключенный экран почему-то светился, помехи мало-помалу сложились в картинку.
– Холерство – кто и зачем гонит видеосвязь по защищенному каналу? – Фиджино тут же осекся, изображение внезапно оформилось, окрепло, обрело четкость контуров…
Контуры оказались знакомыми – брюзгливое лицо его величия принцепса Иллиры не предвещало ничего хорошего. Жирный подбородок Оттона заметно дрожал:
– Подданные великой Иллиры…
– В чем дело, Фиджино?.. – встрепенулся преторианец.
– Понятия не имею – я не допущен к высоким тайнам пропаганды, – злорадно отпарировал армейский колонель. Солдаты у машин насторожились. Преторианец нервно покусывал тонкие сухие губы – он явно был шокирован.
Оттон те временем продолжал вещать с экрана:
– Подданные великой Иллиры! Дети мои… Враги нации, устроившиеся в непосредственной близости к верхам власти, спровоцировали широкомасштабный конфликт с Каленусийской Конфедерацией…
Лица солдат вытянулись сильно и разом – словно они скорчили гримасы по команде.
– Убавьте звук, колонель, – приказал преторианский офицер. В голосе его дрожала нотка неуверенности.
– Изменнически убавить звук в то время как его величие произносит речь? Не могу, коллега, – не без злорадства ответил Фиджино.
Экранный Оттон передохнул и свирепо потряс дряблыми щеками:
– Изменники, нацепившие золото эполет, негодяи, презревшие национальные интересы, подлецы и карьеристы, готовые ради корыстных целей потопить в крови…
– Ну, это уже слишком, – взорвался преторианец. – Это фальшивка и провокация. Князь Фиджино, я приказываю вам немедленно выключить уником.
– Я уже сказал, коллега…
Солдаты придвинулись поближе, кто-то насмешливо хмыкнул – смех четко и резко отозвался в стылом безветрии.
Фиджино посмотрел прямо в высветленные яростью глаза преторианского офицера. “Ненавижу вас всех,” – мысленно произнес он. “Ненавижу вашу медленную, эстетизированную жестокость трусов – это я делаю как солдат. И, как дворянин, презираю вашу спесь безродных выскочек”.
Преторианец понял без слов. Он схватился за кобуру, неловко царапая рукоять пистолета. Как это бывает порой, оружие, обычно такое послушное, безнадежно застряло.
– Сержант, разоружите изменника, – презрительно бросил Фиджино. – Канал защищен от вмешательства. Слова его величия, переданные по защищенному каналу, не допускают двоетолкования. Здесь командую я, и я не потерплю вольно разгуливающих предателей.
Преторианец рванулся, его с большой охотой сбили с ног, сорвали кобуру и эполеты.
– Вы еще пожалеете…
– Возможно. Но это будет потом и вы об этом ничего не узнаете. Выигрывает тот, кто дольше проживет, – тихо ответил преторианцу-простолюдину колонель-князь.
Умеренно избитого и крепко связанного офицера претории втолкнули в подвал докторского дома. Фиджино лично три раза повернул ключ, потом прикрепил этот ключ к цепочке, спрятанной под мундиром – рядом с ладанкой, в которой хранился седой локон леди Тани. “Прости меня, мама.”
– Что будем делать, отступать, мой колонель?
Дмитрий Фиджино раздумывал не более секунды, он тут же обернулся к замершему в нерешительности младшему армейскому офицеру:
– У нас есть приказ – дойти до Арбела. Преторианской сволочи место под замком, но мы – солдаты, мы не можем нарушать приказы. По машинам, ребята…
Каленусийские амфибии уходили к реке, снежная пыль смешалась с выхлопами сгоревшего топлива. Ближе к берегу Бланка-Рива, среди редкого кустарника и небольших валунов, там, где плоскость равнины шла под уклон, заглох первый двигатель. Темный корпус амфибии застыл в неподвижности, остальные машины протянули еще метров сто.
– В чем дело?
– Псионические штучки, мой колонель.
– Какой чумы, Олаф, водители поголовно в пси-защите, я не чувствую наводок.
– Этот сюрприз по другой части, похоже, глохнет исключительно техника.
– Разве такое возможно?
– Не знаю, мой колонель.
Дмитрий выпрыгнул на снег, прячась от выстрелов за корпусом личной амфибии, пространство за рекой враждебно молчало.
– Странно, они не стреляют. Займись машиной, посмотри, что с ней.
– Уже занялся. Ничего особенного, эта сволочь просто не заводится, вот и все.
– Будь они прокляты до самого дна сердца, это штучки луддитов. Никогда бы не поверил, что подобное возможно.
Фиджино взялся за уником – эфир мертво молчал. Вернее, не совсем молчал, некая передача все-таки шла и расшифровывалась в звуке. Низкий, тревожный, на одной ноте гул постепенно нарастал, одновременно понижаясь тоном, пока не стал просто болью в ухе.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 134
