Еще ниже, между колючими кустами, на мгновение вырисовалась сама пещера. Однако внимание Микеля было полностью приковано к нише. Он постепенно подползал к ней все ближе, продолжая разматывать зеленый шнур. Когда ниша оказалась на расстоянии вытянутой руки, он продвинулся еще чуть-чуть вперед, обеими руками уложил внутри связку динамитных шашек и деликатно подтолкнул ее, чтобы она полностью скрылась за статуей и не была видна снаружи.
Довольный результатом, Уртадо развернулся, не вставая с колен, и пустился в обратный путь. Он полз вверх, нащупывая впотьмах протянутый провод. Через несколько минут Микель опять оказался за большим деревом, где лежали детонатор, батарея и часовой механизм. Он присоединил провод к клемме проворно, но в то же время осторожно, чтобы клеммы случайно не соприкоснулись. Затем привел в рабочее состояние электрический таймер. Теперь пора было задать время, через которое последует взрыв. Времени должно быть достаточно для того, чтобы безопасно убраться отсюда, но не слишком много, иначе кто-нибудь может случайно наткнуться на устройство. Пятнадцати минут должно хватить. Пять минут — на спуск со склона, еще четыре — на то, чтобы быстро дойти от пещеры до пандуса, минута — чтобы добежать до «форда», в багажнике которого лежит собранный чемодан, и пять минут — чтобы по пустым улицам города домчаться до дороги, ведущей к По.
К тому времени пещера обратится в груду камней, а Эускади восстанет из пепла. Сам же Микель исчезнет из Лурда и спрячется далеко отсюда с помощью соплеменников, живущих во Франции.
Пятнадцать минут, начиная с этого момента. Он завершил подсоединение провода. Прятать или камуфлировать взрывное устройство не было нужды. Скоро оно разлетится на тысячу мелких кусков.
Уртадо встал на ноги и начал спускаться с холма, рискуя оступиться. Светя перед собой фонариком, он хватался за стволы и крепкие ветви деревьев, чтобы сохранить равновесие. Поскользнулся лишь однажды, однако удержался на ногах и без задержки продолжил движение вниз. Впереди замаячил край склона, и перед глазами открылась плоская поверхность. Эта площадка была как бы подступом к пещере. Настало время окончательно погасить фонарик. Ровная земля была уже близко, что позволяло ускорить движение. Прежде чем выйти из-под спасительной сени листвы, он остановился и огляделся. Ни одного охранника вокруг. Все чисто.
Микель ступил на землю и вскинул к глазам левую руку, чтобы посмотреть на часы. Спуск занял пять минут и десять секунд.
Он шел с десятисекундным опозданием, но в целом укладывался в график.
Больше нельзя было терять ни секунды.
Он пронесся мимо грота в направлении пандуса.
Пробегая между лавками и стульями, повернутыми к алтарю внутри грота, Уртадо в последний раз бросил взгляд на статую в нише, чтобы убедиться, что связка динамитных шашек не видна со стороны. Там ничего не было видно. Ничего, кроме этой нелепой статуи.
Вот и прекрасно.
Однако потом его взгляд упал на…
Микель застыл, будто натолкнувшись на невидимую преграду, и судорожно сглотнул. Не веря собственным
глазам, он уставился на вход в грот. На фоне пещеры темнела чья-то фигура. Кто-то маленький стоял на коленях спиной к нему и молился. Это была женщина с головой, покрытой шалью. Такую фигуру он уже видел — точно в такой же позе, с так же покрытой головой. Сходство с Бернадеттой, виденной им ранее на фотографии, было несомненным. Именно в такой позе она молилась перед гротом.
В первый момент Уртадо попытался убедить себя, что ему это только кажется. Движимый инстинктом самосохранения, он испытывал одно желание — бежать, бежать со всех ног. И черт с ней, с этой молящейся дурой.
Но там, на горном склоне, отсчитывали время часы. Еще девять минут, и чудовищный взрыв не оставит здесь камня на камне, а эту несчастную разорвет на мелкие кусочки. Над первоначальным порывом убежать возобладал другой инстинкт, оказавшийся более сильным. Уртадо никого не желал здесь убивать, и уж во всяком случае не какую-то невинную богомолку. Нескольких секунд должно хватить, чтобы спасти ее и спастись самому. Достаточно просто предупредить ее об опасности, велеть ей спасаться, бежать, убираться отсюда как можно скорее. А потом он пойдет своей, дорогой.
Петляя между стульями, Микель побежал к стоящей на коленях женщине и, отбросив всякую конспирацию, заорал на бегу:
— Эй, ты! Проваливай отсюда! Сейчас все взорвется!
Он ожидал, что женщина испуганно обернется на его крик, поднимется с колен и бросится прочь от этого опасного места.
Но она даже не шевельнулась. Она все так же стояла на коленях в молитвенном молчании, неподвижная, как мраморная статуя в нише.
Полное отсутствие реакции с ее стороны было невероятным, недоступным пониманию, и Уртадо еще быстрее припустил к ней, а когда был совсем уже рядом, готовый снова закричать, он внезапно остановился, будто его схватила чья-то железная рука.
Он увидел молодую женщину в профиль и узнал ее.
Это была Наталия. Наталия Ринальди. Его Наталия.
Он оставил ее спящей. Но она, видимо, проснулась, оделась и вышла наружу, считая ступеньки в кромешной тьме. Незрячая пришла на свое последнее бдение.
— О господи,— выдохнул Уртадо и тут же взревел: — Наталия!
Ни слова в ответ, ни малейшего движения, будто теперь она еще и оглохла.
Микель ясно видел ее темные очки, восковую бледность лица, еле заметное шевеление губ.
Она находилась в трансе, в совершенно другом мире.
Нагнувшись, он обхватил ее за плечи, впиваясь пальцами в нежную плоть, и попытался поднять ее на ноги и утащить отсюда.
Но Наталия не сдвинулась ни на сантиметр, словно налитая свинцом и пригвожденная к месту.
Он поднимал ее и раскачивал, всеми силами заставляя встать, однако ее по-прежнему невозможно было сдвинуть с места.
Запыхавшись, Уртадо оставил свои тщетные попытки. Это было нечто необъяснимое. Он стоял над ней и смотрел на нее во все глаза, но не мог достучаться до ее сознания и не знал, как увести ее туда, где безопасно.
И вдруг, к его величайшему изумлению, она сама стряхнула с себя оцепенение и медленно поднялась на ноги.
— Наталия! — отчаянно закричал он и схватил ее за руки.
Улыбаясь ему, девушка подняла руку и сняла темные очки. Ее глаза впервые были широко открыты, ясны и чисты. Но главное, они смотрели прямо на него.
— Микель… Должно быть, это ты, Микель,— тихо проговорила она.— Микель, я видела Деву Марию, я видела Ее. Она подошла ко мне, разговаривала со мной и позволила Себя увидеть. Я видела Ее так же, как тебя сейчас.— Наталия повернула голову.— И грот — его я тоже вижу впервые в жизни. Я снова вижу мир. Пречистая Дева вернула мне дар зрения. Микель, я вижу!
Он застыл в благоговейном страхе, едва способный осознать свершившееся чудо. Наконец к нему вернулся голос:
