Игнорируя острые камешки, Мартин опять распластался на земле и прикрыл голову. Новая ударная волна. Все.
Уже не таясь, он поднялся на ноги, отряхиваясь. Иногда и Мадина бывает права! Но если денорский корабль вынырнул из гиперпространства в атмосфере Кадма, это означает, что тут все-таки есть гиперпространственный канал; через некоторое время земляне откроют здесь Гипортал, и тогда изоляции Кадма придет конец.
Запрокинув голову, Мартин посмотрел на небо, уже не кофейное, а коричневато-розовое. Может, когда-нибудь в будущем он еще встретится с олигархом Эджен Лерг Тареоно. Всякое бывает.
Борешанисты спали. Мадина сидела в одиночестве, прислонившись к колесу машины. Тут Мартин слегка нахмурился: отправляя сообщение, он о ней ни словом не упомянул, однако, если Эджен, рассказывая о своих приключениях, назовет имена, олигархи наверняка припомнят, кто такая Мадина Милаус. Плохо. Остается уповать на то, что лидонский корабль успеет совершить посадку до того, как это произойдет. Иначе придется ему защищать эту непримиримую противницу насилия, рискуя собственной шкурой… Эх, не стоило так рано отпускать Эджен! Сколько Мартин ни сталкивался с денорскими олигархами, он всегда с ними ладил, и они его уважали, признавая почти что равным себе. Но Мадина Милаус – совсем другое дело. Забросать посла тухлыми яйцами – это была скверная идея, денорцы оскорблений не прощают.
Зевнув, Мадина подняла голову.
– Наконец-то все закончилось! Так много необычного… Не верится, что все это было, правда?
– Да уж, – фыркнул Мартин. – ЛОСУ потребует с меня за свои деньги подробнейшего отчета обо всей этой катавасии, и как я буду его сочинять – один черт знает. Если выложить голую правду, не поверят.
– Что-нибудь сочините, вы же писатель. Вы поэтому такой мрачный?
– Ага.
Он не хотел раньше времени пугать ее, а про себя прикидывал, что станет делать, если по ее душу явятся денорцы.
Борешанисты начали просыпаться.
– За нами скоро прилетят? – спросила худенькая девочка в рваной футболке.
– Не знаю, – улыбнувшись ей, Мартин развел руками. – Надеюсь, что скоро.
– Вот они! – закричал кто-то, показывая на небо.
Мартин вскинул голову: звездолетов было десятка полтора, они плавно опускались на антигравитационной тяге. Парни и девушки, размахивая руками, восторженно кричали. На одном из кораблей, сигарообразной громадине с округлыми металлическими наростами, сверкала в лучах восходящего солнца эмблема Лидоны. Порядок.
Три недели спустя Мартин Паад и Андерих бан Сотимара сидели в баре лидонского дипломатического представительства. Сотимара, в строгом костюме из серого переливчатого материала, был элегантен и изысканно-аристократичен. В его глазах блестели контактные линзы, и чувствовал он себя вполне уверенно. По рекомендации Мартина он получил работу штатного переводчика и консультанта. А сейчас Мартин угощал его прощальной выпивкой, так как сегодня вечером вместе с Мадиной и двадцатью тремя борешанистами с Лидоны улетал домой.
– …Я два раза ее видел, с другими денорцами, – вздохнул фаяниец. – В первый раз она мне кивнула, во второй не заметила. Кажется, потом я видел ее еще, но не уверен – девушка была в шлеме с этой серебристой решеткой перед лицом. Как вы думаете, почему она не захотела подойти ко мне?
– Я думаю, Эджен не хочет портить вам карьеру. Сотрудник лидонской миссии не должен активно общаться с конкурентами, это нелояльно. – Мартин разлил по кружкам пряное цибенское пиво. – Аблеса видели?
– Он вчера уехал в Канамор. Спрашивал, до сих пор ли вы не верите в магию.
Мартин рассмеялся.
– Жаль, не успел я с ним попрощаться.
Вопрос, как трактовать все то, что с ним здесь произошло, оставался открытым, и Мартин даже не надеялся, что когда-нибудь сумеет найти ответ. Пусть он не любил загадки без разгадок – иногда приходится смириться с их существованием. Способности, которые он обрел благодаря ложной памяти, никуда не делись, он по-прежнему мог ими пользоваться. Афишировать их Мартин не собирался, и те, кто об этом знал – Аблес, Эджен и Сотимара, – обещали не распространяться на эту тему. У него не было ни малейшего желания проходить обследования, подвергаться тестированию, давать подписку о неприменении своих паранормальных способностей иначе как в интересах Лидоны, работать в новом качестве на ЛОСУ, и т. п. То, что ему досталось, ему и принадлежит. И пусть ЛОСУ катится к черту.
В кармане у Сотимары запищал передатчик: вызов к терминалу для консультации. Простившись, фаяниец быстро ушел. Мартин допил пиво и вышел из бара.
На полпути между Саятто и Канамором, на каменистом плато, вырос целый городок: неброские, строго функциональные, похожие друг на друга модульные времянки – и в стороне, на некотором расстоянии, громады кораблей. Постройки группировались в зависимости от своей государственной принадлежности, а на открытом пространстве, разделяющем кварталы-представительства, сидели на циновках валвэнийцы из окрестных деревушек, с фруктами, копченостями и ремесленными изделиями. С каждым днем их приходило сюда все больше и больше. В небе висели патрульные боты: нападение кочевников категорически исключалось.
Сейчас между дипломатами дюжины миров шли переговоры о разделе Валвэни на зоны гуманитарного контроля. Вообще-то, по межзвездным законам, раз на Кадме натворил дел алзонский гражданин Теодор Юстан, Алзона и должна ликвидировать последствия его преступлений, восстанавливать разрушенные города, выплачивать пострадавшим компенсацию и т. п. Однако остальные не захотели оставаться в стороне: есть риск упустить свою выгоду, пока еще не оформившуюся, но потенциально вероятную. Не обошлось без трений. Многих интересовала Ширана с ее мягким климатом и экзотической культурой – настоящий рай для туризма. Денор претендовал на Ойн и Чернару, но кое-кто возражал: во-первых, Ойн и Чернару Юстан не трогал, там нечего восстанавливать, а во-вторых, денорский контроль будет отнюдь не гуманитарным.
Земные специалисты по гиперпространственным переброскам занимались поисками наиболее подходящего места для Гипортала. Возможно, скоро заработает почтовый гиперканал, и тогда Мартин, прилетев на Лидону, сможет сразу узнать, чем завершились переговоры.
Он направился к лидонскому звездолету. Мадина и борешанисты находились на борту. В течение этих трех недель Мадина вела себя куда выносимей, чем раньше. Может, тут сыграло роль «искупление вины», она ведь относится к этой теме чрезвычайно серьезно… Борешанисты в ней души не чаяли, а Мартин держался с ней приветливо и корректно, однако все ее попытки добиться близости вежливо игнорировал. Он все не мог забыть, как она чуть не спровоцировала драку между своими накануне штурма Гефады. Такого Мартин не прощал никому.
Несмотря на это, общались они нормально. Мадина даже делилась с ним своими планами на будущее, которые у нее постоянно колебались между парламентом и психушкой. То она говорила, что опять выдвинет свою кандидатуру на очередных выборах и теперь, после Кадма, никакие угрозы консерваторов ее не остановят, то собиралась сразу же по прибытии на Лидону лечь в психиатрическую клинику, потому что прошлых жизней нет, не было и быть не должно. От последнего намерения Мартин, как мог, ее отговаривал. Разрушение сознания наркотиками и гипнозом (а именно это с ней сделают в клинике) – плохой способ решить свои внутренние проблемы. Пусть уж лучше баллотируется в парламент, тем более что между этими двумя заведениями есть некоторое сходство.
