Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 160
– Простите, наставник!..
Под общий хохот мальчик направил малорослую кобылку через песчаный круг – лошадка резво перебирала стройными ногами, переступая через разложенные палки.
– Во-от, другое дело…
Удовлетворенно заложив руки за спину, Тарик отвернулся от конной арены, на которой ученики Пажеского корпуса изо всех сил старались правильно держать спину в строевой рыси. Под аркой окружающего манеж павильона сидела и стояла толпа народу. Многие трудолюбиво что-то писали, согнувшись над низенькими столиками и высунув кончик языка между зубами, – в том числе и двое сопровождавших Тарика недорослей.
Зариф щурился на яркое утреннее солнце, игравшее на начищенных стременах. И беспокойно кусал кончик калама – тот уже размохнатился в мочалку. В тени арки было прохладнее, чем на припеке, но юноша уже украдкой почесывал за шеей: туговатый ворот рубашки натирал ему загривок.
Ковыряющий между зубов Самуха только хмыкал, поглядывая на ашшаритских дурней: это ж надо, лбам уже по семь-во-семь лет, а они на лошади как на заборе сидят, тьфу, смотреть противно. Заметив, что наставник оторвался от созерцания позорных – на взгляд Самухи – усилий юного халифа, степняк быстро наморщил лоб и тщетно изобразил усилие мысли, уткнувшись обратно в ненавистную бумажку. Бумажка была исписана справа налево кривыми, загибающимися хвостами вниз, строчками. Строчки состояли из разновеликих, неверной рукой выведенных букв. Грамота Самухе не давалась.
Заглянув в пропись, господин лишь вздохнул. Затем махнул расшитым золотом рукавом:
– Ладно, Самуха, не порть бумагу. Иди к своим.
Парнишка резво подскочил, скатал коврик, отодвинул столик с бумагой к стене – и был таков. Во Дворце пажей его уже ждали: сегодня сыновья Араган-хана Онгур и Архай обещали повести его в подпольную винную лавку. Самуха очень надеялся, что сумел надежно укрыть от господина свои радостно скачущие мысли, – но, возможно, сейид поджидал его в засаде свирепых намерений дать совершить проступок, а потом примерно наказать за него. Такое уже не раз происходило в жизни Самухи, так что он не особо верил в удачу, – но при этом не переставал ее испытывать.
Зариф с завистью проводил взглядом замелькавшие среди пол халатов и длинных рубах голые пятки юного джунгара – этот дикарь так и не выучился толком носить обувь. Ему же, шестнадцатилетнему «великовозрастному дурню», как часто изволил именовать Зарифа сейид, предстоял долгий опрос по шариатскому праву.
Сегодня вечером юноша держал испытание в медресе Мустансирийа, и сейид грозился сделать жизнь Зарифа тяжелой, если тот испытания не пройдет. Так и сказал: продам в дом старого Вахида ибн Амра – а тот славился на всю столицу как большой ценитель красивых отроков с нежной кожей. Зариф не раз замечал на себе похотливые взгляды старца во время молитв в дворцовой масджид: ибн Амр, как родственник матушки деда халифа, частенько навещал мудрую старуху и оставался до самого закатного намаза. «Хватит балбесничать, – сурово наставлял сейид Зарифа. – У тебя есть голова на плечах и судьба одарила тебя хорошей памятью – иди учиться на кади, дурень».
– Ну-ка скажи мне, что такое… – Тут Тарик наморщил лоб.
Зариф подобрался и почувствовал, как вспотели его ладони. Он облизнул губы и вытер руки о колени.
– …что такое… ихтикар? – нашелся с каверзным вопросом сейид.
Юноша с облегчением выпустил сквозь зубы воздух и бодро протараторил:
– Запрещенное шарийа хранение товара с целью поднять цены во времена голода и засухи!
Тарик кивнул. И тут же задал новый вопрос:
– Что такое бейт аль-хасат?..
– Запрещенная шарийа сделка, заключаемая наудачу! Нельзя так продавать ни сбежавшего раба, ни не пойманную рыбу, ни пропавшее животное!..
– Чем отличается наследник зуль-фараид от наследника асаба?.. Когда брак не подлежит восстановлению?.. Что такое музабана[74]?..
К концу жестокого допроса юноша весь взмок и утирал лицо рукавом, позабыв про платок. С площадки для выездки донеслось веселое:
– Наставник! Наставник! У меня получилось!
И Фахр бодро прогалопировал перед носом высунувшегося из-под арки Тарика. Тот прищурился и гаркнул:
– А в стременах ты зачем привстаешь, о дитя незадачи? Сколько раз я тебе говорил: поднимешь попу на галопе – проедешь лицом по песку!
– А мне между ног набило, наставник! Можно я слезу с Абьяд?
Веселое ржание других учеников почти заглушило вопрос хохочущего мальчика. Тарик отмахнулся:
– Слезай, о горе матери, набило тебе…
Все еще улыбаясь, сейид обернулся к Зарифу. Встретившись с его настороженными глазами, посерьезнел и сказал:
– Последний вопрос. Ну-ка определи для меня свое нынешнее правовое положение.
Тут юноша задумался и даже попытался от крайнего напряжения мысли начать ковыряться в носу – потом спохватился и быстро положил ладони на колени.
– Ну… я думаю… я… мукатаб[75]?..
– Ничего мне от тебя не надо, – зло наморщился сейид, и Зариф втянул голову в плечи.
И робко проговорил:
– Ну а… как же иначе, господин? Нет такого в законах – мол, просто обещался отпустить. Либо ты мудаббар – это когда после смерти хозяина освобождают, либо мукатаб. Бумаги все еще лежат у городского кади, и пока он еще мою вольную рассмотрит… А там тыща динаров выкупа прописана! Мне вообще его письмоводитель по секрету сказал, что, мол, кади сомневается, откуда у юнца деньги, не украл ли… А так, без бумаги от вас, меня даже к испытаниям не допустят, господин…
И поник головой. Воистину Тарику пришлось проделать чудеса ловкости и раздать немало взяток, чтобы его гуляма согласился послушать один из лучших законоведов – несвободных ашшаритов к занятиям правом не допускали. Сейид ругался и шипел, что, если бы он знал, сколько времени в аш-Шарийа занимает отпустить на свободу человека, он бы начал этим заниматься еще во время осады Фаленсийа. А так – оставалось либо золотить руки катибов, либо смириться с тем, что Зариф пропустит год учебы. Почтенный муж, согласившийся побеседовать со «способным отроком», уезжал на лето в горное имение, а перед осенним постом уже начинались занятия.
– Все-таки вы, ашшариты, удивительные крючкотворы, – пробормотал Тарик. – Ладно, я напишу письмо, поди, принеси хорошую половинку бумаги. И принеси новый калам, ты только посмотри, чем ты пишешь, Зариф, как тебе только не противно держать в руке такую безобразную вещь…
Тут из солнечного проема донесся веселый топоток, и по ступенькам в тень вбежал мальчик в голубом, расшитом золотом халате. Завидев юношу, он забегал вокруг столика, хлопая рукавами:
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 160
