Книга Гипнотизер - Ларс Кеплер

Четверг, двадцать четвертое декабря

Симоне, Эрик и Беньямин въехали в серый Стокгольм, под уже потемневшее небо. Воздух был тяжелым от дождя, почти пурпурная дымка окутывала город. На елках и на балконных перилах горели разноцветные гирлянды. В окнах висели рождественские звезды, в витринах среди сверкающих украшений стояли гномы.

На таксисте, который высадил их у отеля «Биргер Ярль», был красный колпак. Таксист мрачно помахал им рукой в зеркало заднего вида, и они увидели, как он ставит пластмассового гнома на «гребешок» такси.

Симоне бросила взгляд на вестибюль и темные окна гостиничного ресторана и сказала:

— Странно, наверное, жить в гостинице, если до дома двести метров. Но домой мне не хочется, — добавила она.

— Естественно, — подтвердил Эрик.

— Совсем не хочется.

— Мне тоже, — сказал Беньямин.

— Что будем делать? — спросил Эрик. — Пойдем в кино?

— Я хочу есть, — тихо сказал Беньямин.

Когда Эрика вертолетом доставили в госпиталь Умео, у него было сильное переохлаждение; рана от выстрела оказалась неопасной, полуоболочечная пуля прошла навылет через левое плечо и лишь слегка оцарапала кость. После операции его положили в одну палату с Беньямином, которому прописали лекарства, процедуры и компенсацию жидкости. Серьезных кровотечений у Беньямина не было, и он быстро пошел на поправку. Уже через день он заныл, что хочет домой. Сначала Эрик с Симоне не соглашались. Они хотели, чтобы из-за своей болезни он остался на обследование, хотели найти кого-то, кто помог бы мальчику справиться с пережитым.

У психолога Керстин Бенгтссон был подавленный вид; казалось, она не понимает, какой ужас пережил Беньямин. Поговорив с ним сорок минут, она встретилась с Эриком и Симоне и коротко объявила: мальчик после случившегося чувствует себя хорошо, надо подождать, дать ему время прийти в себя.

Эрик и Симоне решили, что психолог просто хочет успокоить их. Они понимали, что Беньямину необходима помощь, видели, что он роется в воспоминаниях так, словно решил не обращать внимания на некоторые из них. Если оставить его одного, он заключит произошедшее в себе, как скальный грунт заключает в себе ископаемые.

— Я знаю двух отличных психологов, — сказал Эрик. — Поговорю с ними, как только вернемся домой.

— Прекрасно.

— Ты сама как себя чувствуешь?

— Я слышала про одного гипнотизера, который…

— Берегись его.

— Знаю, — улыбнулась Симоне.

— А серьезно, — сказал Эрик, — мы поработаем над тем, что случилось, вместе.

Симоне кивнула, ее взгляд стал задумчивым.

— Малыш Беньямин, — ласково произнесла она.

Эрик подошел к койке, стоявшей рядом с койкой Беньямина, и снова лег; Симоне села на стул между ними. Оба смотрели на сына, бледного и исхудавшего. Не могли оторвать взгляд от его лица, словно он только что родился.

— Ну как ты? — осторожно спросил Эрик.

Беньямин отвернулся и посмотрел в окно. Темнота за окном превратила стекло в подрагивающее под порывами ветра зеркало.

…Выбравшись с помощью Эрика на крышу, Беньямин услышал второй выстрел. Мальчик поскользнулся и чуть не свалился в воду. В тот же миг он увидел в темноте, у края обширной полыньи, Симоне. Она кричала, что автобус сейчас утонет, что ему нужно выбраться на лед. Беньямин увидел в черной неспокойной воде за автобусом спасательный круг и прыгнул. Схватился за круг, надел его и поплыл к кромке льда. Симоне легла на лед и поползла к полынье. Она дотянулась до сына, вцепилась в круг и вытащила его. Сняла куртку и закутала Беньямина, обняла его и сказала, что вертолет уже летит к ним.

— Там остался папа, — заплакал Беньямин.

Автобус быстро затонул, с треском ушел под воду, и стало темно. Плескали потревоженные волны, с бульканьем поднимались большие пузырьки воздуха. Симоне встала и посмотрела туда, где пластины льда уже ложились спокойно в покачивающейся воде.

Она крепко прижала Беньямина к себе, и вдруг он дернулся всем телом. Мальчика выдернуло из ее рук, он хотел встать, но поскользнулся. Веревка спасательного круга, конец которой уходил в воду, натянулась на льду, как струна. Беньямина потащило к полынье. Он упирался, скользил босыми ногами и кричал. Симоне вцепилась в него, и они вместе поехали к воде.

— Это папа! — вопил Беньямин. — У него веревка вокруг живота!

Лицо у Симоне сделалось твердое и решительное. Она схватилась за круг обеими руками, пытаясь упираться пятками в лед. Беньямин кривился от боли; они съезжали к полынье. Канат натянулся так, что когда он терся о кромку льда, слышался глухой звук. Внезапно перетягивание каната прекратилось: веревка все еще была туго натянута, но Симоне с Беньямином смогли отползти назад, подальше от полыньи. Потом натяжение совсем исчезло. Они вытащили Эрика через люк в крыше, и теперь он медленно поднимался на поверхность. Через несколько секунд Симоне смогла вытянусь его на лед. Эрик лежал вниз лицом, кашлял, а под ним расплывалось красное пятно.

Когда полицейские и врачи «скорой помощи» прибыли к домику Юсси, комиссар лежал в снегу с импровизированной повязкой на бедре, а рядом с ним вопил и рычал Марек. Перед крыльцом сидел посиневший труп Юсси с топором в груди. В доме полицейские и горные спасатели обнаружили живого человека. Это была подружка Юсси, Аннбритт. Она пряталась в платяном шкафу в спальне. Вся в крови, женщина по-детски скорчилась под свисающей с вешалок одеждой. Санитары на носилках перенесли ее в вертолет, первую помощь оказали уже во время полета.