– Его родители умерли, – сказала она.
– Сестры, братья живы?
– Две старших сестры.
– Их надо срочно разыскать.
Она опять ушла. Валландер вспомнил свою старшую сестру, Кристину. Интересно, как бы она описала его самого, если бы ее стала допрашивать полиция?
Он сел за стол и пододвинул к себе коробку с бутербродами, но она уже опустела. Турнберг говорил с кем-то по телефону. Валландер услышал про какое-то собрание, которое надо отменить. Турнберг повесил трубку, и в этот самый момент в комнату вошел Челль Альбинссон. Турнберг встал и провел Альбинссона в угол комнаты. Они начали тихо о чем-то говорить.
Вдруг в коридоре послышались возбужденные голоса. В дверях возник полицейский.
– Стрельба в районе Главной площади! – закричал он.
Валландер мгновенно понял, что произошло.
– Квартира Сведберга! – истошно заорал он. – Есть раненые?
– Не знаю. Но стрельба была.
Меньше чем через минуту четыре машины с включенными сиренами уже мчались по городу. Валландер сжимал в руке пистолет так, что пальцы побелели. Значит, Ларстам был там. Что с Ханссоном? А с этим парнем из Мальмё? Он предполагал худшее, но пытался себя уговорить: нет, ничего, наверное, все живы.
Валландер выскочил из машины еще до того, как она остановилась. Уже начал собираться народ. Валландер рванулся к подъезду с яростным воплем, как солдат, бросающийся в атаку. И тут же увидел Ханссона и парня из Мальмё, оба целые и невредимые.
– Что случилось? – прорычал он.
Ханссон был очень бледен, его бил озноб. Полицейский из Мальмё сидел на тротуаре.
– Он был там, – сказал Ханссон. – Я открыл дверь. Мы вошли в прихожую. Он выскочил откуда-то и начал стрелять. Просто невероятное везение, что он в нас не попал. И он исчез. Мы побежали. Невероятное везение, вот и все. Какое везение!
Валландер промолчал. Он сразу понял, что это никакое не везение. Ларстам был превосходный стрелок, и если бы он хотел их убить, они оба сейчас лежали бы с дырками во лбу. Но он не захотел. Он выбрал другую жертву.
Ханссону отнюдь не сопутствовала удача. Просто он не был Девятым.
Валландер был совершенно убежден, что Ларстам уже ушел через черный ход. Он всегда имел запасной выход. И все равно они не поднимались наверх до тех пор, пока не привезли бронежилеты и не оцепили прилегающие улицы.
Квартира была пуста, а дверь на заднюю лестницу – знакомая картина! – приоткрыта. Он словно издевается над нами. Нарочно показывает, каким путем ушел.
Из спальни вышел Мартинссон.
– Он лежал на постели. Мы теперь знаем ход его мыслей. Он ищет убежище в пустых квартирах.
– Мы знаем его прежний ход мыслей, – возразил Валландер. – Теперь он вряд ли повторит этот прием.
– Давай разовьем эту мысль, – сказал Мартинссон. – Смотри: мы спрашиваем себя, каков его ход мыслей. А он наверняка тоже спрашивает себя: а каков ход их мыслей? Может быть, стоит поставить здесь наблюдение? Он может вернуться именно потому, что мы убеждены, что он этого не сделает.
– Не читает же он мысли, – сказал Валландер.
– Не уверен, – сказал Мартинссон. – Он каким-то образом в одно и то же время умудряется быть и на шаг впереди, и на шаг сзади.
Валландер промолчал. Он тоже не был уверен.
Было уже половина одиннадцатого. Валландер вышел из квартиры Сведберга последним. У него было чувство, что он, как в детской игре в классики, отброшен на первую клеточку. Опять. В который раз, он даже и сосчитать не мог.
Но в одном он был уверен. Ларстам еще не убил своего девятого. Будь это не так, будь девятый уже мертв, то Ханссон наверняка стал бы десятым, а парень из Мальмё – одиннадцатым.
И чего он выжидает? – подумал Валландер. Может быть, пока ему не удается добраться до своей жертвы? Или есть еще какое-то объяснение?
Он медленно спускался по лестнице.
Вопросов было бесконечно много.
И ни одного ответа.
Сравнение точное – он отброшен на первую клеточку. Предстоит пройти весь путь заново.
34
Потом он себя упрекал.
Надо было кончать с этими двоими. Стрелять не в воздух, а как всегда – в лоб. Они разбудили его, вторглись в его сон.
Он сразу понял, что это полицейские. Кому еще придет в голову вломиться в квартиру Карла-Эверта, когда он мертв и похоронен? И не менее очевидно было, что они явились за ним. Другого объяснения не находилось.
Но он снова скрылся. Это радовало его и переполняло гордостью. Хотя он их и не ждал, но он был готов. Он заранее отпер заднюю дверь, а к парадной прислонил стул. Если кто-то откроет, стул упадет. Пистолет положил рядом с собой в постель. Он даже не снял обувь.
Его беспокоил уличный шум. Совсем не то, что в его комнате со звукоизоляцией. Там царила тишина, тоже своего рода укрытие. Он несколько раз пытался уговорить Карла-Эверта оборудовать такую же комнату, отгородиться от раздражающих звуков, но тот все тянул. А теперь уже поздно.
Ему снилось детство – ускользающий, неясный сон. Он стоит за спинкой дивана, он еще очень мал. Он слышит чьи-то голоса – скорее всего, голоса родителей. Они ссорятся. Мужской голос, резкий и повелительный, как будто прямо над его головой бьет крыльями огромная хищная птица. Потом он слышит голос женщины, тихий и испуганный. Ему кажется, что это его голос, хотя он стоит, не произнося ни звука, и никто его не видит за спинкой дивана.
В этот-то момент он и услышал шум в прихожей. Они вломились в его сон. Когда стул упал, он уже стоял около кровати с пистолетом в руке.
А теперь он себя упрекал. Пусть это и не входило в его планы, надо было их застрелить.
Он вышел из дома, сунув пистолет в карман куртки. Машину он оставил у вокзала. Вдали уже слышались полицейские сирены. Он поехал в Сандскуген, а оттуда – по направлению к Эстерлену. Остановился в Косеберге, запер машину и пошел прогуляться в гавань. Что делать дальше? По-прежнему хотелось спать, но он прекрасно понимал, что времени на это уже нет. Невозможно угадать, когда этот полицейский по имени Валландер явится домой, но к этому времени уже нужно быть в его квартире. Решение принято – это должно произойти сегодня. Теперь уже нельзя ничего менять, и нельзя упустить свой шанс.
Размышляя, он дошел до самого конца пирса. Вернулся, сел в машину и поехал назад в Истад. Оставил машину с задней стороны дома, который собирался посетить. Никто не заметил, как он скользнул в подъезд дома на Мариагатан. Позвонил в дверь и прислушался. Никого.
Он тихо открыл дверь украденным накануне ключом, прошел в гостиную и сел на диван, положив пистолет на журнальный столик перед собой. Он ждал.
