медицинской помощи населению, превратившая наше здравоохранение, основы которого были заложены Н. А. Семашко, в нечто монструозное, химеру страховой медицины, заимствованной в США, с надерганными извлечениями из структур, подходов, подсмотренных в различных странах, иногда разительно отличавшихся своим укладом от устоев отечественного здравоохранения. НМП в соответствии с федеральным законодательством осуществляет профессионально-общественную аккредитацию образовательных программ и общественную аккредитацию образовательных организаций, реализация которой возложена на профессионально-общественные организации медицинских работников по профилю медицинской специальности, входящей в ее состав.
Отечественная геронтология столкнулась впервые с этой задачей. Перед ГО РАН была поставлена цель сформировать корпус экспертов, соответствующих нормативным требованиям, для формирования качественной системы повышения квалификации и обеспечения единых методических принципов аккредитационной экспертизы образовательных программ в рамках непрерывного образования гериатров.
Более того, в рамках реализации распоряжения Правительства РФ от 31 марта 2014 года № 487р по поручению НМП Геронтологическому обществу нужно было разработать профессиональный стандарт врача-гериатра – документ неподъемный и безразмерный по своему объему и структуре. Команда, сформированная С. Б. Маличенко, включавшая сотрудников ее кафедры в РУДН, а также сотрудников Санкт-Петербургского городского медико-социального гериатрического центра, имевшего наибольший опыт в стране, без колебаний взялась за выполнение этой задачи. Нужно сказать, что для меня были непостижимыми четкость и организованность, с которой создавался этот грандиозный труд. Большой неожиданностью для нас, участвующих в проекте профессионального стандарта, оказалась новость, что параллельно в инициативном порядке разработкой этого же стандарта занимается другая команда, возглавляемая профессором О. Н. Ткачевой, вновь назначенной главным внештатным специалистом по гериатрии Минздрава России и сменившей В. Н. Шабалина на посту директора Российского геронтологического научно-клинического центра при РНИМУ им. Н. И. Пирогова и президента РАГГ.
Требования к разработке и утверждению проекта профессионального стандарта предусматривали проведение общественно-профессионального обсуждения документа экспертным сообществом с целью внесения изменений и дополнений в соответствии с замечаниями и предложениями, полученными в ходе обсуждения от специалистов по гериатрии и смежным дисциплинам. На этом поле столкнулись два подхода к оценке роли и задач, стоящих перед гериатрической службой, о которых я уже упоминал выше. Не буду описывать всех драматических коллизий вокруг этой ситуации, но благодаря огромному профессиональному опыту и безоговорочному авторитету и мудрости Леонида Михайловича Рошаля, а также стойкости и упорству в отстаивании своей позиции команды С. Б. Маличенко, удалось довести этот проект до благополучного завершения. Скажу только, проект профессионального стандарта «врач-гериатр», разработанный ГО РАН, принят для утверждения Министерством труда и социальной защиты РФ.
Оптимист долголетия
Я познание сделал своим ремеслом,
Я знаком с высшей правдой и с низменным злом.
Все тугие узлы я распутал на свете,
Кроме смерти, завязанной мёртвым узлом.
Омар Хайям
Осенью 2014 года кто-то из американских коллег прислал мне ссылку на статью под неожиданным названием «В. Н. Анисимов – русский оптимист долголетия»[270]. (Статью написал и разместил в своем блоге Aging matter известный американский геронтолог и журналист Джош Миттельдорф.) В статье автор сообщает, что в марте он готовил колонку, посвященную работам американского биолога С. Спиндлера (Stephen Spindler), изучающего факторы долголетия и средства, удлиняющие жизнь мышей. «Когда колонка была уже готова, – пишет Миттельдорф, – я подумал, что Стив слишком пессимистичен в своих выводах, поэтому следует также написать о его оппоненте – Владимире Анисимове – ветеране геронтологии, работающем в Институте онкологии имени Петрова в Санкт-Петербурге. Как и Стив, Владимир значительную часть своей жизни активно занимался поиском лекарств, увеличивающих продолжительность жизни. В. Н. Анисимов, безусловно, пример оптимиста». Здесь я перевел дух, потому что далее шел текст, очень похожий по стилю на представление к званию заслуженного деятеля науки Российской Федерации или «Отличника здравоохранения». Интересно, откуда Миттельдорфу известен этот чеканный стиль панегирика, ведь хотя по государственному устройству США представляют собой федерацию 50 штатов (государств), там нет звания «Заслуженный деятель науки США» или хотя бы «Отличник здравоохранения Северной Каролины». Но, признаюсь, читать его было приятно даже на английском языке. Из написанного Джошем я узнал, что являюсь «инноватором с глубокими знаниями в области биохимии, с публикациями как теоретического характера, так и имеющими практический аспект», что в моей лаборатории и под моим (надеюсь, мудрым) руководством были экспериментально проверены на соответствие истине различные гипотезы, касающиеся механизмов старения, включая генетические факторы долголетия у грызунов и мух (здесь, отметил для себя, Джош явно преувеличил).
Каюсь, подумал, – не так нас учили.
Генетику шлюхой тогда окрестили.
Чтоб мухолюбы народ не травили,
Многих для пользы же их посадили.
Так и остался пробел в моих знаниях,
Трудно даются мне генов названия.
Сплайсинг, аллель, и, ну, эта, транскрипция,
Никак на извилины мне не садится.
Далее Д. Миттельдорф пишет, что многие его [то есть мои] работы опубликованы в престижных международных журналах [что чистая правда], результаты моих исследований хорошо известны широкой научной общественности и представлены в его блоге Aging Advic [за это большое спасибо], что я первый доказал способность метформина снижать смертность и риск рака у мышей, не страдающих диабетом, и он полностью согласен с моим предположением, что такой же эффект препарата будет наблюдаться у людей без диабета. Д. Миттельдорф также отметил как достижение мои находки, относящиеся к способности гормона эпифиза мелатонина, регулирующего наши циркадные ритмы, тормозить рост перевиваемых, индуцируемых различными канцерогенами и спонтанных опухолей у мышей и крыс и увеличивает продолжительность жизни лабораторных грызунов [что было, то было]. Прочитав, чтобы растянуть удовольствие, статью Миттельдорфа еще раз, я задумался над её заглавием – прав ли он, назвав меня оптимистом. Вспомнились определения пессимиста и оптимиста из известного анекдота: «Пессимист – это хорошо информированный оптимист, а оптимист – это хорошо инструктированный пессимист».
20 лет назад сложились эти не слишком оптимистичные строчки:
Сквозь лет воронку просыпаясь,
Песчинки дней влекут на дно.
Я, право, очень сомневаюсь,
Что это изменить дано.
Не очень оптимистичны и написанные весной 2019 года последние главы этой книги… Здесь я хочу подчеркнуть, что следует чётко различать вывод, который делает исследователь на основании анализа последних достижений науки, и оценку состояния и способности современной науки ответить на поставленные перед ней вопросы.
За последние 100 лет геронтология накопила множество сведений о возрастных изменениях в самых разнообразных организмах (от дрожжей до человека), о механизмах старения на всех уровнях (организменном, системном, тканевом, клеточном и молекулярном). Происходящая на наших глазах технологическая революция в молекулярной биологии, расшифровка генома организмов, существенно различающихся по продолжительности жизни, открывают новые возможности как для изучения генетических основ долголетия, так и
