малость продырявили.
— Где он?
— У себя, отнесли его, дожидается лекаря.
— Гидо приедет?
— Нет, другой. Кажется, Сальвадоре.
— Крепко досталось парню? — хмурюсь я.
— Выживет. Сам виноват. Говорил ему: нечего скакать вперед старшего, как бешеный козел! У него была одна задача: прикрывать мне зад, а он сгоряча в атаку полез.
— Так твой зад вроде цел, — ощупываю взглядом полуобнаженное татуированное тело Зверя. Несколько раз его все же задело: лоб в крови, глаз заплыл, на плече скользящая рана, на боку длинная вспухшая ссадина.
— Зато глаза чуть не лишился. И ладно бы от вражеской руки, а то от своего же! Малец прыткий, иногда даже слишком, — досадливо морщится Зверь, осторожно щупая рассеченную бровь.
— Что за оружие было?
— Копье с двумя остриями. Не повезло: с ним мы мало работали, мое упущение. Ну да ладно: сдюжили, и то хлеб. Впредь будем умнее, да и парню наука.
— Что другие? Живы?
— Чудом. Говорил же мальцу, что нам не смерть их нужна. Но он то ли со страху голову потерял, то ли кровь в жилах вскипела — я едва успел отвести от того бедолаги острие. Одного зацепило все же, лезвие между ребер прошло. Хоть и тупое копье, а сила у лиамца недюжинная. Жаль, соображения никакого нет…
Выдыхаю. Все не так уж плохо. Кйос, если верить Зверю, поправится, и теперь у нас есть два новых бойца.
— Где госпожа?
— Где-то внизу. Препирается с тем усатым из-за клейма.
— С Хорхе, что ли? Из-за клейма? Это на новеньких-то?
— Вроде так, я не очень понял, — растерянно разводит руками Зверь.
— Зря она миндальничает. Ну да ладно, брат. Спасибо за твою храбрость. Ступай: Лей, поди, тебя заждалась.
Хаб-Ариф делает шаг в сторону двери, но тут же останавливается и смотрит на меня неуверенно.
— Что?
— Ну… хотел спросить… насчет Кйоса. Ты не хочешь сказать ему правду? Мне кажется, парень сделан из правильного теста.
— Возможно, ты прав, — отвечаю после некоторого раздумья. — Я подумаю.
— Какая вожжа попала тебе под хвост? — недовольно скривился Диего. — Клеймить рабов обязывает закон.
— Ты просто плохо знаешь Хорхе! — возмущенно ответила я, не заботясь о том, кто может слышать меня из-за двери мужниных покоев. — Он все делает мне назло!
— Ты преувеличиваешь. Любой раб после покупки…
— Но ты видел, в каком они состоянии! Один совершенно не может двигаться из-за ранения! Какое клеймо? Диего, смилуйся!
— Ты и этих собралась отпустить? — муж вгляделся в меня с недобрым прищуром. — Вельдана, какую игру ты затеяла?
— Да не собираюсь я их отпускать! — в сердцах крикнула я, надеясь, что мои слова звучат убедительно. — Иначе кто будет сражаться на Арене?
— Уж не знаю, для чего ты это все затеяла… — пробурчал Диего, но, кажется, теперь без особого раздражения. — И почему тебя так тянет все время нарушать закон?
— Что это за закон? Где он изложен? Я хочу прочесть.
— В своде городских правил. У меня есть экземпляр, изволь ознакомиться.
Нервно переступая, Диего пошарил рукой вдоль книжной полки, выудил нужный фолиант и передал мне.
— Благодарю. А до того я требую, чтобы Хорхе не приближался к моим рабам. Неслыханно! Их еще даже не осмотрел доктор, а он уже лезет со своим тавром!
— Хорхе просто делает свою работу.
— Пусть лучше проявляет рвение в другом месте. Например, следит за сбором урожая.
— Он следит. И держит отчет перед мамой. А тебе что до него?
Памятуя о наставлениях Лей, я сделала глубокий вдох, чтобы подавить кипящее внутри раздражение, и заставила себя улыбнуться мужу.
— Прости, дорогой, — я коснулась его плеча сквозь плотную ткань рубашки и ощутила, как он вздрогнул. — Просто перенервничала на Арене.
— Так может, тебе не стоит туда ездить? — кажется, голос Диего потеплел. Уж не от моего ли прикосновения?
— Ну что ты. Арена воспитывает волю. Я постараюсь быть сдержаннее.
Сделав над собой еще одно усилие, я шагнула к нему ближе и уткнулась лбом ему в плечо, уловив ответное движение. Обняв меня за талию, Диего прижал меня к себе еще крепче.
— Ну… вообще-то сегодня ты держалась молодцом.
— Диего… я должна тебе кое в чем признаться.
— В чем? — я почувствовала, как напряглась его рука на моей пояснице.
— Со мной сегодня говорила донна Эстелла.
— И чего она хотела?
— Все того же: выкупить своих рабов. Сказала, что присылала к нам просьбу принять ее, но не получила ответа.
— В доме сенатора не принимают убийц и контрабандистов, — голос Диего зазвенел сталью, и он мягко, но уверенно отстранил меня от себя. — И сделок с ними не ведут. Что ты ей ответила?
— Что не собираюсь никому продавать своих рабов. Не для того я их выхаживаю. Не для того я строю свою арену.
— И правильно, — удовлетворенно кивнул он. — Впредь просто ее игнорируй. А из твоей затеи может и в самом деле выгореть неплохое дельце. Двое сегодняшних новичков — хороши, правда?
Диего легонько коснулся пальцем моего носа и хотел было еще что-то сказать, но стук в дверь прервал его на полуслове.
— Ну что там еще? — раздраженно воскликнул он.
— Простите, господин, — пискнула на пороге испуганная Сай. — Приехал дон Сальвадоре, а госпожа просила ее известить…
— Я иду, — поспешила ответить я. — Ты извинишь меня, милый?
— Ступай, — поджал губы Диего. — Я уже начинаю привыкать к тому, что половину субботы ты вся поглощена хлопотами. Надеюсь, хотя бы в вечерней прогулке не откажешь своему мужу.
Я улыбнулась Диего как можно теплее, подобрала юбки и поспешила встречать доктора.
Напыщенный седовласый павлин, именующий себя лекарем, прикасается совсем иначе, чем старина Гидо. Каждая нить, выдернутая из затянувшихся швов на губах, доставляет массу неприятных ощущений, и меня не оставляет чувство, что делается это намеренно. Закончив терзать мое лицо, доктор брезгливо развязывает пропотевшую насквозь повязку на торсе и бесцеремонно, ни капли не щадя, прощупывает ребра. Скриплю зубами, чтобы не застонать. С языка готово сорваться грязное ругательство, но за спиной лекаря стоит Вель и напряженно ловит взглядом каждое движение.
— Недурно, недурно, — бормочет лекарь, как будто нарочно тыкая твердыми пальцами в желтеющие по краям синяки на животе, а затем берется за правую руку. — Какой уход назначал мой коллега Зальяно?
— Покой, особое питание, настой морской полыни от лихорадки, отвар из болиголова и костолома от боли и воспалений, — торопится перечислить Вель, будто примерная ученица в церковной школе. — Мази из розового масла и слез горного камня для костей, а еще пилюли из них же, растворенные в молоке.
— Морская полынь? Костолом? Слезы горного камня? — неприязненно морщится лекарь, словно под нос ему сунули дохлую крысу.
