Взгляд Гончарова потяжелел, стал неподвижным. Сделал вдох. Медленно. До тех пор, пока не потемнело в глазах от переизбытка кислорода. Готов был взорваться, но титаническим усилием воли сдержался, только глаза полыхнули холодом, заставив Варланова нахмурить седые брови.
— Я люблю её, и ни за что не откажусь, — сказал спокойно, начиная закипать от злости. Уже дважды признался в своих чувствах и дважды на его признание отреагировали недоверчивым блеском в глазах. Это уже начинало выбешивать. Знал, что в их мире любовь — пустой звук. Дружба, преданность, самоотдача, безотказность — вот те качества что ценились, и будут цениться всегда. А любовь… большинство из его окружения даже не верили в её существование. Куда уж ему, закоренелому цинику.
— Любишь? — насмешливо переспросил Варланов. — Брось, Лёш, какая любовь при твоей профессии?
Лёшка иронично улыбнулся.
— Такая же, как и у всех. Скибинский смирился, и уж вы постарайтесь.
— Да куда уж мне! — теперь, когда кафе опустело, можно было и воскликнуть. — Я не знаю, что произошло между вами, но Паша и правда смирился. Умеешь ты, Гончаров, расположить к себе. Но знай: будь я на его месте — последовал бы ты за Седым, и не факт, что выжил бы.
Не смотря на побитое лицо, не чувствовалась в Гончарове сломленность или смиренность, признание вины, покаянность. Наоборот. В каждом его движении, в каждой кривой улыбке и брошенном исподлобья взгляде читалась собранность и пускай обузданная, взятая под контроль, но все же бешеная сила. Такого не запугаешь. Понимал Варланов старого друга, с Гончаровым лучше не враждовать. Он знал их тайны, умел оказываться под рукой в необходимый момент, ловко и бесследно устранял помехи. И веяло от него отнюдь не любовью, а самой настоящей смертью. Потому и удивился, услышав с его уст подобное признание. Разве хладнокровные убийцы умеют любить?
— Ладно, — произнес более сдержано, начав успокаиваться. Раз Пашка дал добро, ему ли не похер? Сейчас у них есть проблемы и посерьёзней. — Ты знаешь, что Скибинский в больнице?
Лёшка изменился в лице. Как в больнице?
— Нет. Что случилось?
— Инфаркт. Состояние нерадужное. Это уже второй по счёту. Третий может и не пережить.
Лёшка молчал, переваривая услышанную информацию. Получается, не только им с Ванькой досталось. Этого стоило ожидать, старик ещё при нем хватался за сердце. Черт! Как же всё не вовремя.
— Поэтому, — продолжил Варланов, возобновив завтрак, — мы должны объединиться и вместе противостоять врагам, пока те не нанесли удар первыми. И знаешь, что самое удивительное, Павел поручил тебе управление отгрузкой металла и контроль над заводом. После всего-то. Понимаешь, да? Степень оказанного доверия? Не подведи. В твоих же интересах подсобить. Чем скорее задавим зачинщика, тем быстрее вернемся в Москву.
— Я помогу отстоять бизнес, но в Москву не вернусь, — сказал Лёшка, присев за стол. У Варланова глаза на лоб полезли, не говоря уже о Мишке. Тот и так стоял, боясь лишний раз вздохнуть, а тут такая наглость. Играл Гончаров с огнем, совсем страх потерял. Но, взглянув на мужчину, понял: лучше не вмешиваться.
— Ты подчиняешься мне! — рассердился Варланов. — И сделаешь так, как я скажу.
Лёшка навалился на стол, положив тяжелые кисти на мраморную столешню и тихо выдохнул:
— Я ведь с вами не из-за денег, Роман Викторович. И не потому, что некуда податься или наглухо отбитый. Я не отказываюсь работать на вас, и прекрасно понимаю, что связан с вами не только общими тайнами. Вы будете нуждаться во мне ещё не один раз, я же не смогу и шагу ступить без вашего разрешения, но помнится, вы обещали мне всяческие льготы за поимку заказчика. Так вот, после разрешения конфликта я хочу остаться здесь.
Говорил как можно спокойней, но свирепая игра скул и нервное постукивание сцепленных между собой пальцев выдали его состояние с головой. Не вспыхнувшего накала с Варлановым боялся. Нет. А отсутствие звонка от следившего за Олегом Антона. Время шло, а у него ни единой зацепки.
— Если не ошибаюсь, он так и не пойман.
— Не пойман. Пока, — улыбнулся хищно, решив перейти к главному, — но я знаю, кто он.
— И кто же?
— Олег Турский.
Варланов удивленно приподнял брови, а в следующий момент подался вперёд всем корпусом, чуть не перекинув чашку с недопитым кофе.
— Лёш, а не слишком ли ты много на себя берешь? Думаешь, я не понял, куда ты клонишь или не в курсе ваших тёрок?
Гончаров посмотрел на часы, и неожиданно резко поднялся. Хватит трепаться. Он свое слово сказал.
— Доказательства есть? — поднялся следом Варланов, сверля мужчину серьёзным взглядом. Сунул руки в карманы брюк, чтобы хоть как-то совладать с нахлынувшим адреналином. Насколько мог судить, Гончаров не тот, кто станет беспочвенно катить бочку. Он бы скорее пристрелил неугодного соперника ещё на первых порах и сделал бы это так искусно, что никто не прикопался бы.
— Есть свидетель. Но, — вскинул ладонь, пресекая дальнейший вопрос, осторожно перевел сбившееся дыхание, — я не могу назвать его имени. Вчера уже убили девушку, вызвавшуюся свидетельствовать против Олега. Не хочу, чтобы и с этой случилось то же самое. Роман Викторович, вы или верите мне, или… я даже не знаю. Сегодня ночью исчезла Влада… — не заметил, как от нахлынувших эмоций сел голос. Сейчас он нуждался в помощи и если ему в ней откажут — это реально станет его концом. Жить постоянно в бегах не выход. Ему нужен тыл. — У меня есть все основания считать, что она у Турского. Знаю, это звучит как бред, но у меня есть доказательства. Именно он возглавляет оппозиционный блок и подначивает южан. Это он давил на Максима, вынуждая выйти из конгломерата. Он стал причиной конфликта с Гордеевым. Вы можете не верить мне, но Турский всё равно не жилец. Я убью его… по-другому никак. Разница лишь в том: будет это исходить лично от меня или будет вашим поручением.
Ненадолго повисла тишина. Варланов рухнул обратно на стул, уставившись в одну точку. Волнения, которые возникли вокруг Скибинского после смерти сына, возникли ведь непросто так. Ими руководил кто-то из своих. Это было ясно хотя бы потому, как просачивалась засекреченная информация и умело плелись интриги. Гаврилов и сам приказал взять под контроль Турского, заметив за ним ненужную активность. Если Гончаров прав и за смертью Максима стоит именно Олег — это бомба, которая взорвавшись, уничтожит не только владельца, но и его окружение. Вопрос: можно ли верить Гончарову?
