прямо на судне, однако, с точки зрения здешних мореходов, запас свежего мяса под рукой компенсировал даже жуткую вонь, которая стелилась по всем помещениям. Федора, правда, запах ничуть не смущал и, переодевшись в подменку, он прыгнул прямо в загон, выбирая самых здоровых и жирных.
Резать их решено было на пирсе. Михай наточил ножи, принес ведра и посоветовал детям и женщинам не смотреть в ту сторону. Особых ужасов, к разочарованию зевак, правда, не приключилось. У оседлых островитян с свиньями отношения были сложные — специально их не разводили и ели только с большой голодухи. Поэтому, бродящие где придется и питающиеся чем попало животные были, как верно сказал Капитан, больше похожи на поджарых и злых гончих псов. И с жизнью расставались неохотно, предпочитая биться до последнего.
Но Федор был, во первых, покрепче среднестатистического аборигена — как верно заметил Ур, здоровое питание и режим дня тому нехило способствовали. А во вторых, валить свиней был обучен с детства и, вместо поединка с неясным исходом, на который были настроены местные, это было больше похоже на казнь. Взмах ножом, короткий визг и скрип блока, на котором тушу подвешивали, чтобы слить кровь. Потом подтаскивали следующую и все повторялось. Чинно, спокойно и по деловому. Паниковал, из присутствующих, только Сыч. Он всю ночь посвятил охоте на жирных, потерявший всякий страх крыс, которые, выползая с соседних судов, пытались заселить «Интернационал», но пропустить такое не мог. Свиньи в меню Императорских Сов не входили, однако птица прекрасно понимала, что двуногие собираются хорошо покушать и не могла спать в такой волнующий момент.
Немного передохнув после забоя, Федор приступил к разделке туш. Чтобы паникующий Сыч не мешал, он вырезал свиное сердце и кинул ему. Сыч немедленно утащил угощение повыше и начал расклевывать. Зеваки, не получившие ожидаемого зрелища, немедленно переключились на него. Громадная белая птица, с когтями в палец длиной, была для них в диковинку, так что, самые любопытные, неосторожно вошли в зону поражения.
Капитан, тоже наблюдавший за процессом и знавший подлую натуру питомца, хотел предупредить, что стоять под кушающей птицей — сильно так себе идея, но не успел. Сыч, отвлекшись от трапезы, внимательно посмотрел вниз сперва левым глазом, потом правым, распушился и отбомбился со снайперской точностью прямо в толпу. Выходивший от Доктора Зеев, остановился, чтобы оценить результат попадания и показал Сычу большой палец.
— Как ваше сердце, азизам? — поинтересовался вкушавший утренний кофе Саджади, — Что сказал врач?
— Он говорит, что сердце здорово, но надо внимательно следить за желудком. Доктор считает, шо это все от нервов. Само собой! Такие деньги за один прием!
— На здоровье нельзя экономить, азизам.
— Ваша правда. А как вы себя чувствуете? Что-то вы бледный?
— Мне вчера было хорошо… Если вчера было хорошо, значит сегодня должно быть немного плохо. Такова воля Неба…
— Кстати, вам же нельзя пить спиртное, насколько я в курсе?
— И видит Небо, я не пью ни капли. А когда Небо не видит — почему бы и не расслабиться в обществе уважаемых людей?
— Так оно вас и сейчас не видит.
— Ваша правда…
Саджади посмотрел на навес, под которым он сидел, достал из подушек бутылку коньяка, отсалютовал ей Капитану, который подсказал ему этот рецепт и щедро плеснул себе в кофе.
— Кстати, а где Тука-ти? Он говорил, что у него есть знакомые, которые торгуют оружием. Я поразмыслил — думаю, надо обновить свой арсенал. Вы, помнится, тоже заинтересовались?
— Я, таки, думаю, шо раньше полудня он не встанет. С его пятьюдесятью килограммами так пить… О — дядя Меир идет скандалить! Видимо до него дошел слух, шо мы, вчера, скупили весь товар и ему больше с этой темы не перепадет.
По причалу действительно шлепал Меир, всем своим видом излучавший негодование. Увидев Зеева, он, надувшись, стал так похож на готовившегося нагадить Сыча, что народ на пристани шарахнулся от него, чтобы их снова не запачкало.
— Такой нож в спину! И от кого! Я имел с этого дела свою маленькую выгоду, но тебе было обязательно влезть и все перебить! Ну и кто ты после этого?!
— Человек, которому ты все еще торчишь за ту поездку, а шо?
— Ой, вей! Давай вспоминать старое!
— Давай. Еще ты мне должен за тот пиджак, в котором ты ходишь, и за те шлепанцы, в которых ты сюда пришкондыбал. Или ты думаешь шо у меня, таки, денег полные карманы и я прощу тебе твои долги?
— А как же помощь ближнему?
— А как же верность слову?
— Вот шо ты за человек? Вот зачем ты скупил весь спирт? У меня уже, на него запись!
— Кто тебе сказал, шо весь? Те остатки, шо ты продавал, я не трогал. Во первых, брезгую, а во вторых — я не такой мелочный скряга как ты.
— Так шо мне сказать людям?
— Скажи им, шо ты старый поц, но литров пятьдесят там еще осталось. Вряд-ли ты продал больше. Но только поторопись. Ты же знаешь, шо когда я пью, я болтаю. И, вчера, я сболтнул тому припольцу про ваш с Йосей гешефт. А сейчас у него большой нож и очень хитрый взгляд.
— Та не, пане, я не в претензиях, — Михай, задумчиво, посмотрел сперва на нож, потом на Меира, после чего достал из ведра шмат свинины, — Я, навить, за допомогу, готовий мясом подилитися. Берить пан. Иште…
— Оно же не кошерное! — Меир в ужасе отшатнулся от кровоточащего куска.
— Не кошерне. Але халявне!
На лице эретца отобразилась сложная гамма чувств. Он, сперва, сделал шаг вперед, потом медленно отошел назад, потом, все таки, схватил мясо и, озираясь, начал заворачивать в не очень свежую тряпку.
— Только потому, шо мне неудобно отказываться.
— Як скажете, пане. Смачного… А людей по запису приводите. Ми и старий продамо, и нового скоро наженемо. Найсвижишого, як ви и говорили…
— Хорошо! Я приведу!
Все еще терзаемый сомнениями Меир развернулся на пятках и потопал в сторону города. Капитан, наблюдавший за всем этим, озадаченно хмыкнул, после чего, спустившись, подошел к Михаю, который, блаженно щурясь, массировал шматки сала, предвкушая как будет их готовить.
— Ты это… Все нормально? Просто, вчера, мне показалось, что ты с ним что-то сделать собрался. Ну знаешь… Антоха про лифт тот рассказал… Что-то в этом духе.
— Не хвилюйтеся, товарищ капитан. Я, звичайно, всякой хуйни в своим житти робив, але, опускатися до того, що б за цим старим жидком охотится..? Не. Не мий ривень. З нього вистачить того, що я його
