мальчик шести лет, полностью одетый для выхода на улицу – в приличной футболке, чистых шортах, белых носках и уличных кроссовках. Кудряшки топорщились. Отец замечательного мальчика стоял внизу, и лицо его выражало, гм, гамму разных испытываемых эмоций.
- Ли, что ты там делаешь? Слезай, пожалуйста, нам всем нужно уходить!
- Слезаю! Смотри, как я умею! – замечательный мальчик раскинул руки и прыгнул с балкона вниз.
Три этажа, три долбанных этажа! Да, за десять лет замужества Катрин тоже научилась ругаться. Годфри, не стой, иди, лови его, ты успеешь!
Но замечательный мальчик отлично спланировал мимо отца, мягко приземлился на древние плиты и подбежал к матери.
- А мне дядюшка Жиль сказал, что так можно! И показал, как!
Новая порция эмоциональных и бессмысленных слов, просочившихся из нутра дорогого супруга, дала понять, что означенному дядюшке Жилю при встрече не поздоровится. Но надо отдать брату должное – он всегда с удовольствием возился с их детьми, своих у него пока не было.
- Мама, Белль стащила мой сыр с бутерброда! – сверху бежала Одетт.
Белль прозвали кошку, которую недавно привёл в дом Серый. Она была белой в легкую шоколадную полоску, обладала голубыми глазами и громкими голосом. И нещадно тащила всю еду, которая плохо лежала. В домашнем кото-сообществе она была младшей, права голоса не имеющей, и поэтому добирала своё, где могла.
Коты заводились в доме сами – не то приходили с улицы, не то их приводил Серый. Он оставался безусловным главным котом всех Вьевиллей, а остальные члены прайда безоговорочно признавали его высокий статус.
- Не спи над тарелкой, тогда больше не стащит. Всё, выходим. Годфри, сначала завозим Ли, потом Одетт, потом едем в офис.
- Слушаюсь, генерал Катрин!
Годфри усадил детей, потом открыл дверь для неё. Дождался, пока она сядет и переведёт дух.
- Фиалочка моя, - погладил её щёку, прежде чем завести машину. – Всё хорошо, веришь?
- Верю, - со смехом отозвалась она, ибо сердиться на него или детей она была в данный момент неспособна.
* * *
Рыжий вырулил на оживлённую улицу и двинул в направлении площади Триумфа. В столице не так много детских садов были готовы принимать магов с уже прорезавшимися способностями, поэтому сына возили довольно далеко от дома. Зато – социализация, никуда не денешься. И формирование умений, необходимых для дальнейшей жизни в магическом сообществе, во. Дети без способностей туда тоже ходили, и с ними тоже нужно было учиться взаимодействовать. Заведение когда-то открыла для общественности Тея Саваж, которой очень хотелось пристроить куда-нибудь в люди своего сына, а связываться с гиперактивным трехлеткой-магом не хотел никто. Но Тейка умеет быть убедительной, и теперь там, прямо сказать, рассадник магически одарённых детей. Нужно же их где-то обучать и воспитывать?
Сейчас, кроме Ли, в тот сад ходили две из трёх дочерей Луиса и Анриетты, третья ещё совсем мала. И все знакомые до сих пор ржут – как так вышло, что ни у одной девочки не зелёные волосы? Обыкновенные чёрные, если что. Угу, ещё бы спросили, почему у дочки Андре и Фины не стопятьсот косичек, а две. Правда, кто их знает, этих девочек, что они с собой сотворят, когда вырастут?
Родители девочек только посмеивались. Луис по-прежнему работал в госпитале, а Анриетта занималась образованием магически одарённых детей – у неё теперь школа искусств, где дети занимаются музыкой, танцами, рисованием, ставят театральные постановки и что-то ещё. И она регулярно устраивает там праздники. А иногда собирается с Джесс, Наоми и остальными, и они вспоминают молодость и играют – был момент, когда их группа взяла первый приз на очень престижном музыкальном конкурсе. И все их с Луисом дочери тоже поют, а кое-кто уже и играет потихоньку.
Его собственная дочь Одетт была прекрасна – и лицом, и характером. Лицом она уродилась в него, а нравом – в Фиалочку, такая же рассудительная. Необыкновенная. А столь же необыкновенный сын время от времени выдавал что-нибудь такое, что у Рыжего не находилось приличных слов… а потом он вспоминал себя, затыкался и шёл объяснять мальчику Лионелю, что такое хорошо и что такое плохо. И почему.
У Франсуа народились только сыновья, двое. Анри, важный и серьёзный, весь в папашу, и трепетный ботаник Луи с сильной компонентой жизни, очень похожий на свою мать Агнесс. Что ж, принцу Луи будет, на кого оставить предприятие, потому что Франсуа не интересуется бизнесом и метит в президенты, а Анри уже в девять лет с важным видом рассуждает о прибыли и акциях.
Один только Жиль из всей команды принцев Роганов не стремился вести оседлый образ жизни. Он отлично прижился под началом Шарля, и пошёл служить сразу же, как окончил академию, а до того просто время от времени выполнял разные поручения. Побывал, наверное, во всём обитаемом мире. Но всё равно, при встрече нужно дать ему по башке, чтоб детей с толку не сбивал.
И вообще, не соскучился ли принц Луи по внукам? Сегодня пятница, не подкинуть ли ему деточек до завтра? А самим отправиться в квартиру на тридцать девятом этаже?Рыжий глянул на Фиалочку и подмигнул. Фиалочка подмигнула в ответ.
Интермедия. Сорок лет спустя
Маршал его величества герцог Годфруа де Вьевилль стоял на стене замка и смотрел вслед удалявшемуся большому отряду. Герцог Моретто увозил в свою далёкую болотистую страну на Юге их младшенькую – Франсуазу. Свадьба гуляла пять дней, всех напоили, накормили, развлекли и между делом решили пар-тройку важных вопросов – о проходе войск через границу, о поставках южных товаров, о совместных действиях против еретиков. Дети выступали единым фронтом, что старший, Эжен, что Этьен, родившийся на год позже, что младший Лионель, что мужья девочек – Шарлотты и Лионеллы. Когда новоиспечённый самый младший зять увидел эту команду в действии – только диву давался и благодарил господа, что тот надоумил его когда-то посвататься к самой младшей дочери герцога Вьевилля. Тем более, что франкийский посланник в соседнем с Моретто Фаро – герцог Саваж, друг-приятель Лионеля, служивший некогда под началом герцога Годфри. Он тоже приезжал на свадьбу, и отправился обратно, взяв с собой в пажи старшего внука Годфри, тоже Годфри, которому сравнялось одиннадцать лет, и пора было уже начинать службу. Герцог Моретто так и сказал – вы дотянулись повсюду, даже туда, куда сразу и не разглядишь.
Годфри же только усмехался в седые усы, усмехнулся и сейчас. Много он бы тянул сам, если бы
