– Поговорим немного, – улыбнулся Кристиан. – Знаешь, такие, как ты – большая редкость. Впрочем, ты это понимаешь. Но тебе не место в системе социума. И в тюрьму ты не пойдешь. Есть демоны, которых нельзя извлечь из человека, потому что кроме него в человеке ничего нет.
Ничего из этого Саша не слышала. Но ей казалось странным, что в этот раз Кристиан не велел ей отвернуться, заткнуть уши или закрыть глаза. Поэтому она слезла с мотоцикла.
Увлекаемая хладнокровным любопытством, она стала потихоньку спускаться, чтобы еще раз увидеть Влада. Это оказалось непростым испытанием…
Паскудная, хитрая улыбка исказила черты лица убийцы, таясь огоньками в холодном, пронизывающем взоре.
– Я едва сдерживался от улыбки, когда они делали вид, что понимают меня. Им, видите ли, было больно! Видите ли, трудно им! Ах, отговорите меня покончить с собой, – он усмехнулся. – Зачем? Они не понимали того, что их влекла смерть. Они были в нее влюблены, как и я. Для чего мне помогать им жить? Ведь жизнь – это большая, злая шутка богов. Они смотрят на нас сверху и смеются. А когда мы молимся, передразнивают нас. Я это знаю. И ты тоже, – он проницательно посмотрел на Фишера. – Только тебе повезло больше. Ты ничего не чувствуешь, в тебе нет отчаяния. А я – джокер в колоде карт судьбы. Сашенька, перестань, не хмурься так! Наше с тобой отличие в том, что ты еще цепляешься за нормы морали, а я от них свободен и не боюсь знать правду. Ты умрешь однажды, покончив с собой. Это – вопрос времени. Я посеял в тебе семена, которые прорастут… Ты чувствуешь это? Ведь мы – любовники. И теперь ты носишь моего ребенка. Моего маленького Омена.
Саша почувствовала тошноту. Ей стало плохо, она потерла себе лоб, закрыла глаза.
– Они одинаковые, – теперь Саша слушала Влада, опустив голову и пытаясь размеренно дышать. – Я сразу это понял на примере своей матери, которая нытьем всех выводила из себя.
– Это странно, – ответила Саша. – Ты же… всё чувствуешь.
– А ты не очень умна, да? – печально улыбнулся Влад.
– Ему нравится то, что он чувствует. Ему нравится переживать отчаяние, смерть и самоуничтожение. Это высшая степень любви к смерти. Высшая степень эмоционального мазохизма, – ответил Кристиан.
– Ты такая же. Точь-в-точь, – добавил Влад. – Время тебе это покажет…
Саша сделала несколько шагов назад, испытывая желание провалиться сквозь землю, исчезнуть, уйти. Она чувствовала свою душу изнасилованной.
– Крис… – прошептала она со слезами на глазах, – ты можешь… убить его?
Влад рассмеялся:
– Он меня не убьет. Это будет очень глупо, а он – хладнокровен и никогда не подставляет себя.
– Я увидел всё, что мне требовалось. Теперь уйди к указателю, Александра.
Я не хотел его убивать и не собирался, в этом не было никакой необходимости. Мне было жаль, что я не могу сделать из Влада кого-то вроде себя. На перевоспитание такой личности и на разъяснение идеологии уйдет очень много времени. К тому же, он совершил грубую ошибку, решив заставив умереть мою помощницу.
Кристиан спрятал свой пистолет.
– Ну, я же говорил, – улыбнулся Влад. – Ты нас не убьешь.
Помолчав, Фишер вздохнул:
– Нет, мы просто немного поговорим. Скажи своему отцу, чтобы он ненадолго ушел. Это конфиденциальная беседа.
Саша стояла у обочины, глядя в лес. Мшистая тьма покрывала горизонт, в небе проколами света искрились звезды, почти полная луна мягко озаряла улицу. Она не знала, сколько стояла так, думая и о своей чувствительности, суициде, Винсенте и о пророчестве Влада.
Мысли мешались в ее голове мрачным, рваным вальсом. Было очень холодно. А еще – космически одиноко. От такого одиночества можно навсегда превратиться в соляной столп.
Внезапно она почувствовала, что кто-то обнимает ее со спины.
Саша вяло попыталась высвободиться, но у нее не вышло.
– Терпи!
Она устало поникла у него в руках, дрожа от холода.
– У тебя никого нет, кроме меня. И никогда не будет больше, – изрек он тихо и бесцветно. – Прими это. Ты можешь влюбляться и даже выйти замуж. Ты можешь иметь кучу друзей. Но я останусь тем, кто всегда будет твоей тенью рядом. Я буду ближе, чем твой враг, лучший друг, жених или родители. Это факт, Александра.
Саша ощутила, как тоскливо и протестующе заныло ее сердце от этих слов. У нее не осталось самоконтроля, но она не позволила себе плакать, только сжала руки в кулаки и опустила голову.
– Я ненавижу тебя.
– Нет. Но ты очень хочешь ненавидеть. Не суть… Я хочу обещать тебе кое-что. Это действительно важно. Ты слышишь?
– Ты говоришь мне в ухо.
– Я не обещал этого никому. Но обещаю тебе сейчас. Это – гарантия того, что я не желаю искать тебе замену и отпускать тебя. Ты доказала уровень своей уникальности, когда выжила в схватке с тем, кого я ловил. Понимаешь?
Саша слушала его очень внимательно. Она ответила:
– Так. Допустим. И?
– Я обещаю тебе, что однажды расскажу тебе всё. Я расскажу тебе, почему ловлю их, и кто такие демоны. Я расскажу тебе, что означает татуировка на моей спине и кто заставил меня однажды родиться заново, чтобы я жил с иным смыслом, нежели раньше. Это поставит тебя под удар, потому что у меня – соглашение с отцом, из-за которого я не имею права тебя информировать.
– Значит, это что-то действительно важное, – нахмурилась Саша, что оживило выражение её потухших было глаз.
– Так и есть.
– И ты правда расскажешь? – быстро спросила она.
– Я не умею лгать. Я обучу тебя, подготовлю, а потом всё расскажу. И когда это произойдет, я клянусь, Александра, ты никогда больше не захочешь умереть и никогда не будешь одинока, – ей показалось, что его руки крепче её стиснули. – Мне трудно даже представить, что ты испытаешь, но…
– Почему ты так уверен?
– Потому что ты едва не плакала, когда говорила об архитектуре.
– Не понимаю…
– Пока и не нужно, – спокойно ответил ей Кристиан. – Не думай о смерти. И не связывай свое самоубийство со мной. Я не хочу быть одной из причин.
– Это зависит от тебя.
– От нас обоих. Но я приложу усилия. И ты тоже. Договорились?
– Договорились…
Я не лгал.
Узнав, что Александра одна с Андрасом и его мощью, я был уверен, что она не выживет в схватке. Я уже рассчитывал, где брать столь же талантливого помощника. Но она выжила.
А потом она попросила меня убить его. Она не поняла этого, но… попросила меня так, точно я был обязан ей повиноваться. Точно я оружие в её руках. Но так и есть – она инстинктивно начинает это понимать, вот что привело меня в состояние такого удовлетворения.
