– Сейчас, – послушно кивнула Лия, быстро умываясь и морщась от «бодрящей» водички. Возобновлять перепалку мы не стали: по холоду как-то не хотелось.
Через несколько минут матрац, в ходе жестоких баталий с выпихиванием, ляганием и толканием противниц, был поделен на три довольно-таки равные части, и мы столкнулись лбами над картой.
– Вот здесь, – сориентировавшись, ткнула в пергамент Лия.
– Странно, – чуть погодя, отозвалась Тая. – Ведь Храмы удалились друг от друга ровно в полтора раза каждый – так какой смысл ослаблять магический фон в центре Древа, если на его концах даже Веток-то, нуждающихся в срочном обеспечении магией, нет?
– Не скажи, – возразила я, качая головой. – В свете трех последних недель это ничего не значит: Ветки запросто могли появиться новые.
– Иньярра, ты чем думаешь? Онзар, конечно, во многом дурак, но про людей он сказал правильно: Древо не справляется даже с количеством ныне живущих – куда уж там создавать Ветки для новых? Если только в качестве редкой самоликвидаторской подлости…
– Ты умеешь мыслить за Древо? – хитро прищурилась я. – Кто знает, что у него на уме? Тем паче, что в свете моих скромных умозаключений эпицентром глобальных изменений становился именно центр Древа – участок, наименее всего сейчас снабженный и патрулируемый магией.
– Ладно, – вздохнула Тая, устало потирая виски. – За Древо мы и вправду думать не можем – так что не стоит и пытаться… Лий, покажи на карте, где этот твой портал к Храму – и кто, кстати, его настроил?
– А никто, – рассеянно отозвалась ведьма, ища на карте местоположение новоявленного природного портала. – Он просто появился в то же утро, когда Храм не прилетел на остановку в привычное место. До сих пор в Храм и из него ходят исключительно по этому порталу, а где Храм находится, если идти к нему пешком, никто не знает. Были, конечно, смельчаки, которые решили выяснить сие методом тыка – то бишь попросту пойти и найти. Но они то ли еще не дошли, то ли уже и не дойдут…
– Здорово, – мрачно отозвалась я, резким движением забирая пергамент, сворачивая в трубочку и протягивая его Тае. – Ладно, ведьмы, хватит. Давайте лучше ляжем спать, а по утреннему холодку поедем к порталу. Все равно ничего лучше никто сейчас не предложит – я права?
– Холодок я тебе хоть сейчас могу обеспечить, – усмехнулась Тая, послушно пряча карту в сумку. – А ну-ка брысь все по своим матрацам. А то придет утром мальчик – решит, что мы тут оргию на троих устраивали.
– Его проблемы, – уже засыпая, отозвалась я.
Всю ночь за окном выла метель, и я испытывала ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения, что она не может забраться мне под одеяло и выстудить все внутри…
ГЛАВА 2
О деревне остались одни воспоминания, да горчащий в горле табачный дым – поднявшаяся метель за считаные секунды скрыла от нас всякие следы жилья неподалеку. Вихрь холодных стеклянных крупинок больно бил по щекам, заставляя зябко кутаться в меховой воротник. Вемили тоже не были в восторге от погоды, но упрямо продирались сквозь вьюгу к клятвенно обещанному хозяйками порталу, теплу и корму.
– Лий, далеко еще? – крикнула я, силясь перекрыть глухой плачущий голос метели.
– Да нет, буквально четверть версты осталось! – надрывно прокричала та в ответ, силясь обуздать кобылу, недовольно попятившуюся от очередного резкого порыва ветра.
Я подальше запихнула руки в рукава и прижалась к шее лошадки. Хотелось спать. Зверски хотелось. Понятия не имею почему, но как только мне становится холодно, у меня сразу ощущение, что я не спала как минимум неделю и вымоталась до предела. Причем – истинное свинство – это не психологический фактор, проходящий, если не обращать на него внимания, а абсолютно полноправное ощущение, издевающееся надо мной до тех пор, пока я не лягу спать.
Вемили осторожно пробирались по напрочь занесенной снегом дороге, то и дело чуточку пуская в ход крылья, чтобы не провалиться в огромные рыхлые сугробы по самую шею. Хвала Хранящим что они были значительно легче обычных лошадей, так что снег их если и не держал, то хоть не засасывал, подобно зыбким пескам.
Причем «хвала Хранящим» в самом что ни на есть прямом смысле: утром, пока я все еще спала, Лия с Таей четверть часа завораживали вемилей, вплетая в гривы заговоренные ленточки и ставя блоки от холода. А я же, бедная, несчастная, энергетически истощенная (не такая уж, кстати, и истощенная – воду в умывальнике я себе утром уже согрела. Но разве Хранящим надо об этом знать?), сладко посапывала под одеялом на матраце.
Нет, зиму я все же не любила. Почти в любом ее проявлении. Все-таки не хватает меня на то, чтобы любоваться чудесной красотой морозного утра, когда зубы стучат от холода. И Веток, где распахнула белоснежные ледяные крылья матушка-зима, я с вопиющим постоянством избегала.
А вот когда я училась в Храме, сбегать из него каждый раз на три месяца, пережидая зиму на какой-нибудь теплой Ветке, – ну никак не получалось. Зима была благостным временем для преподавателей и мастеров: я замерзала, становилась злая, раздраженная и сонная, так что на долю Храма выпадало куда меньше проказ и пакостей, нежели обычно. Хотя это совсем не значит, что я сидела тихо, как мышка…
…Камин сонно шуршал, лениво облизывая поленья, черная кошка умостилась у меня на коленях и время от времени совала черную любопытную морду в огромный фолиант, с явной неохотой перелистываемый и наскоро, «по диагонали» просматриваемый.
Никогда не любила Древоведение. Его, в общем-то, не любили все, кто на стажировках не писал банальных курсовых по поведению домовых, отсиживаясь в Храме, а действительно ходил по Пути и по Веткам. Потому что неимоверная стереотипизированность и сухость изложения материала просто убивали.
Ну что значит «эльфы – возвышенная и одухотворенная раса, они не слишком любят гостей»? Что скажет эта фраза человеку, ни разу не видевшему эльфа в глаза? Лично мне до первого визита в Варильфийт эльфы представлялись этакими благообразными старцами-мудрецами, гневно прогоняющими всех чужаков прямо с границы. А ведь на самом деле все совсем не так.
Нет бы написать: «Эльфы – они, конечно, строят из себя таких одухотворенно-возвышенных, но на самом деле такие же существа, желающие веселиться, гулять, любить и смеяться. А чтобы никто не узнал эту Великую Страшную Таину, не слишком-то охотно пускают людей в Варильфийт. Но если уж вы прознали это, то можете быть спокойны – не только пустят, да еще и банкет по поводу вашего визита закатят. А что? Повод для праздника ничем не хуже других…» Вот это я понимаю. И запоминается, и не пугает, и – что немаловажно, между прочим! – куда как ближе к истине.
Вот и сейчас, читая в графе «климат» напротив Окейны безликое слово «жарко», я поморщилась, вспоминая эту пышущую вечным жаром печь. Интересно, тот, кто это писал, сам-то хоть раз в Окейне был? Наверное, нет. Если ты там был, то одним «жарко» не обойдешься.
